Кино для зрячих и кино для слепых

Казанский кинофестиваль – единственное в России место, где можно увидеть фильмы мусульманских стран, сделанные для внутреннего потребления. Сильно отличаясь от российских опусов аналогичного сорта, они вызывают такой же стеб у культурных людей любой национальности и вероисповедания (хотя в этическом отношении подчас более приемлемы, так как не содержат сцен секса и насилия, самоцельность которых в западных и российских фильмах отталкивает). В сущности, это как раз «кино для слепых», о котором идет речь в интересном, но испорченном концовкой фильме Лу Янга – кинематограф, в котором все не только прописано на лицах актеров, но еще объясняется словами, разжевывается и вкладывается в рот.

В этом году такого сорта фильмы для сугубо внутреннего потребления заполнили не только произвольную программу, но и львиную долю конкурса, чего раньше не было. Таковы, к примеру, «Черкесы» Мохидиина Куандура (Иордания) – костюмный, якобы исторический фильм о взаимоотношениях двух племен, черкесского и бедуинского, возглавляемого показательно мудрыми и многоречивыми вождями. Сын старшины черкесов тайком встречается с дочерью бедуинского шейха и по взаимной договоренности «похищает» ее, будто не знает, что бедуины расценят это как тяжкое оскорбление. В ответ вооруженные кочевники подступают к черкесскому поселению и требуют вернуть девицу, а похитителя выдать на расправу, но старшина приглашает шейха для переговоров и доходчиво объясняет ему, что девица а) сама сбежала из дома; б) осталась невинной; в) по черкесскому обычаю «правильное» похищение является честью, а если отец похищенной с этим не согласен, то может немедленно зарезать его сына, а если согласен, должен согласиться на свадьбу. Последние 20 минут фильма, естественно, отдаются под свадьбу с черкесскими танцами в национальных костюмах от Хьюго Босса. Между тем даже в этой сглаженной инсценировке вопреки ее прямому посылу можно разглядеть, насколько иллюзорен мир, который держится на разуме вождей – ведь у шейха помимо дочки имеется сынок, свирепо вращающий глазами на заднем плане, и, как только он выйдет на передний, первое же маленькое недоразумение между бедуинами и черкесами перейдет в большое кровопускание.

Так же наивно-назидательна «Стена дьявола» Едгара Сайдиева (Узбекистан), где конфликт вспыхивает между двумя братьями, живущими в одном доме с разными входами. Старший – неподкупный майор милиции, младший – ученый, у жены которого на таможне задерживают незаконно ввезенный товар, и муж просит своего брата помочь ей получить барахло. Тот принципиально отказывается, и разозленный братец, чтобы отгородиться от родственника, возводит во дворе каменный забор. Для разрешения конфликта из деревни приезжает мудрый аксакал в исполнении режиссера, долго втолковывает младшему брату и его жене ценность родственных связей, но уезжает несолоно хлебавши, и ситуация утрясается лишь тогда, когда дочь младшего брата, разлученная с сыном старшего, лезет в петлю. Надо ли говорить, что четыреста лет назад у одного драматурга сходная коллизия разрешалась намного интереснее и драматичнее?

Если слова – не серебро, то и молчание – не золото. Особенно показательна в этом отношении последняя конкурсная картина «Сколько человеку земли надо?» (Казахстан) по мотиву известного рассказа Льва Толстого. Судя по тому что видно на экране, режиссерский сценарий состоял из трех частей. Часть 1 (5 мин.). Современному казаху предлагают столько земли, сколько он может обойти за день. Часть 2 (80 мин.). Топ-топ-топ-топ-топ-топ-топ-топ... Часть 3. Герой умирает от изнеможения, не дойдя десяток метров до исходной точки, и ему отмеряют участок 1 на 2 метра. Мораль: учил бы арифметику, то мог бы подсчитать, что за полдня легким прогулочным шагом можно обойти столько земли, сколько имеется не у всякого олигарха.

Когда я поинтересовался у нового отборщика фестиваля Сергея Кудрявцева, неужели среди присланных ему фильмов не нашлось ничего получше этого беспомощного опуса, ответ был таков: «Между прочим, этот фильм получил приз на фестивале в Гатчине!» Если кто не знает, гатчинский фестиваль называется «Литература и кино», и награждают там не столько фильмы, сколько литературные произведения, по которым они сняты. Так что попробовали бы там не дать приз Льву Толстому – старик восстал бы из гроба и устроил им страшный суд. А с другой стороны, тот же Кудрявцев принципиально отверг «Презумпцию согласия» Фархота Абдуллаева, получившую три первостепенных приза на Форуме национальных кинематографий в Москве. Конечно, и на старуху бывает проруха, но на то и щука, чтобы карась не дремал. А лучше щуки – квалифицированная отборочная комиссия, сглаживающая огрехи отдельных экспертов. Хотя никакая отборочная комиссия не может устоять перед желанием организаторов фестиваля включить в конкурсную программу какую-нибудь дребедень.

Так что следует отдать должное международному жюри, которое не отметило ни одного архаичного фильма. А с современно снятыми разобралось если не лучшим, то и не худшим образом. Спорен, пожалуй, только приз за режиссуру, выданный Денису Родимину, который, не найдя лучшего способа донести мысли героини, заставил исполнительницу главной роли Евгению Добровольскую произносить в зрительный зал театральные монологи, да еще неловко подставляя ей молчащих вместо ответа на эти излияния собеседников. Лучше уж было наградить ее за актерские муки, а приз за режиссуру отдать Фео Аладаг за «Чужую», в которой бескомпромиссно показано давление общинной диаспоры на семьи эмигрантов из мусульманских стран, молодые члены которых стремятся жить по законам страны, давшей им прибежище. Впрочем, Родимин – человек талантливый и аванс, можно надеяться, оправдает.