Хрестоматийные строки Анны Ахматовой: «Когда человек умирает, изменяются его портреты. По-другому глаза глядят, и губы улыбаются другой улыбкой», – наверное, можно дополнить: и слова его звучат по-другому. Ты годами общаешься с человеком: нежно, тесно, ежедневно, – и не отдаешь себе отчета, насколько крупный, цельный, своеобразный человек был рядом с тобой. И как он был тебе необходим. Марина Зайонц была моей старшей подругой, собеседником, оппонентом… Ежедневно, встречаясь в театре или перезваниваясь по телефону, говорили обо всем-всем-всем: об увиденных спектаклях и последних театральных новостях, о новых именах, о книгах… Читали друг друга, но по каким-то неписаным правилам критического общежития никогда статьи друг друга не обсуждали. Нельзя сказать, что мы любили в театре одно и то же. В чем-то совпадали, в чем-то расходились, что-то уступали друг другу, над какими-то пристрастиями подтрунивали… Но общие установки и ценности были близкими.
После трагической смерти Марины Зайонц от анафилактического шока, настигшего ее в Париже на спектакле конного театра Бартабаса «Зингаро», все долго не могли оправиться… А ее близкая подруга и коллега Елена Груева решила собрать книгу из рецензий Марины Зайонц. В затею мало кто верил: как без автора собрать книгу из «газетной поденщины»? По каким критериям отбирать тексты? Елена Груева, просмотрев весь архив статей, отобрала только статьи о московских спектаклях, расположив их по сезонам – с 1992-го, когда Марина Зайонц пришла работать во вновь открывшуюся газету «Сегодня», и по год ее смерти в предновогодние дни 2009-го. Год работы по поиску и отбору статей, написанных для газеты «Сегодня», а потом для журнала «Итоги»; атрибуция фотографий, установление даты премьер (в этом Елене помогали младшие коллеги – Мария Хализева и Мария Львова). Поиск издательства и спонсоров – книга вышла в издательстве «Артист. Режиссер. Театр» со словами благодарности за помощь «Золотой маске» и Чеховскому фестивалю.
В начале 1990-х ощутимо начинают меняться и облик нашего театра, и состояние критики – в очередной раз «кровь века переместилась»... Пишущие люди перемещаются из толстых журналов в газеты. Исчезают длинные рецензии, которые пишутся неделями и месяцами. Их место занимает газетный отклик, который создается сразу по горячим следам премьеры. И Марина Зайонц – одна из немногих пишущих критиков, которые задают планку газетному жанру и собственным примером доказывают, что и газетная рецензия может сохранять профессиональные задачи, быть не просто информацией, но анализом, не уступающим по глубине и точности своим журнальным собратьям.
Нужный человек оказался в нужное время в нужном месте – за спиной Марины, когда она пришла в «Сегодня», были годы работы в Театре на Таганке (она застала самый звездный период театра). Годы близкой дружбы с домом Анатолия Эфроса и Натальи Крымовой. Близость к великим режиссерам не сделала ее высокомерной, не отбила доброжелательности к явлениям, куда менее крупным, к именам, куда менее значимым. С неистощимым любопытством вглядывалась в новые лица, щедро возлагала на них надежды. Разочаровываясь, никогда не злилась на тех, кто не оправдал ее доверия…
В ежедневной газетной текучке редко думаешь о том, как твоя сегодняшняя статья соотносится со вчерашней, монтируются ли твои тексты в целостность… Не знаю – заслуга ли это составителя книги или сама Марина Зайонц умела плести свои тексты, сохраняя внутри ощущение «книжного формата», но книга «Сегодня» и всегда» оставляет ощущение редкой цельности высказывания. Через калейдоскоп спектаклей видны «главные мысли» критика, нигде не сбиты ни фокус, ни точность мер и весов. Двадцать лет русского театра увидены глазами профессиональными и требовательными, описаны пером точным и легким. Марина Зайонц умеет описать спектакль несколькими точными эпитетами. Умеет не только определить основную мысль режиссера, но и оценить актерские работы, вписать постановку в общероссийский театральный пейзаж. Эймунтас Някрошюс, Петр Фоменко, Сергей Женовач, Валерий Фокин, Кама Гинкас, Константин Райкин, Александр Калягин, Юрий Бутусов – герои, к которым она возвращается снова и снова, относительно которых выстраивает свою картину театрального мира.
В книге живет Маринин голос, ее личные, ни на кого не похожие интонации… Читая книгу впервые, жадно, запоем, всю ночь напролет, – ловила себя на том, что спорю с ее автором так же горячо, как и раньше… Поразительно живая книга, к которой тянет вернуться, перечитывать, передумывать и которая, появившись, стала фактом той самой – истории постсоветского театра.