Президент компании «Неокон» Михаил Хазин

– После обвала 2008 года и российская, и мировая экономики снова растут. Курсы валют стабильны. Кризис закончился?

– Нет. После 2008 года в экономику вкачали огромные эмиссионные деньги. Это создало иллюзию роста, потому что инфляцию считают некорректно и занижают. При этом деньги распределились по мировой экономике неравномерно. Сильно вырос фондовый рынок, что привело к всплеску цен на спекулятивные товары, в том числе на сырье. И страны–экспортеры нефти получили очень большой выигрыш. Но назвать это выходом из кризиса нельзя.

– С точки зрения потребителя, в чем кризис проявляется?

– В том, что у потребителя становится все меньше денег. Людям сокращают зарплату, увольняют с работы. Сокращают пенсии, как в Греции. Некоторые страны девальвируют свою валюту, что равносильно падению зарплат.

– Но в России пенсии и зарплаты растут.

– В России жизненный уровень тоже падает. Зарплаты и пенсии немножко растут, но их рост не компенсирует реальную инфляцию, особенно по продовольствию. Три года назад, чтобы сбалансировать бюджет, нужна была цена на нефть 60 долларов за баррель. Теперь требуется 115. А цены на нефть упадут! Тогда начнется социальная катастрофа, потому что в бюджете денег не будет. Уже сегодня государство стремительно разрушает остатки социальной инфраструктуры, созданной в СССР. Ликвидируется бесплатное образование, бесплатная медицина.

– Вторую волну кризиса и падение цен на нефть предсказывают уже два года, но ничего не происходит. Может, обойдется?

– Такие кризисы протекают волнообразно: короткая дефляционная волна, когда падают цены и происходят массовые банкротства, и длинная инфляционная, если государства активно насыщают экономику деньгами. Потом опять короткая дефляционная и длинная инфляционная. Если экономику деньгами не насыщать, будет как в Америке во время Великой депрессии: 2,5–3 года спада на 1% в месяц. К слову, американская экономика и сейчас также падала бы, потому что с 2008 по 2011-й год Федеральная резервная система (ФРС) накачивала экономику деньгами именно в этом масштабе – 1% ВВП в месяц. Вторая волна неизбежна, потому что спрос падает, а ФРС дальше не может давать деньги из-за высокой инфляции. Рано или поздно эти деньги окажутся на рынке. И чтобы начать следующую эмиссию, нужен обвал, иначе ФРС не пробьется через общественное мнение.

– Насколько успешны действия правительств по преодолению кризиса?

– Они успешны в том, чтобы загонять болезнь вглубь. Но к сути экономических процессов это отношения не имеет и кризис не останавливает. Политики только говорят о том, что «мы из кризиса выходим, и все будет хорошо». Российское правительство вообще никак с кризисом не борется. Оно только ждет, когда повысятся цены на нефть.

– Но ВВП растет второй год подряд. На автомобильном рынке опять бум. Цена 1 кв. метра в Москве перешла за 5 тыс. долларов.

– Растет не производство, а доходы от продажи нефти. На этих доходах надуваются финансовые пузыри. Мы это видели в 1998 году и в 2008-м. И все это опять рухнет. Если не этой осенью, то следующей весной. А реального производства нет и быть не может. Во-первых, при растущем рубле мы не можем соревноваться с импортом. Во-вторых, производство не может развиваться при таких налогах. В-третьих, производство не может получить кредит на разумных условиях.

– Что должно делать правительство?

– Чтобы решить, что делать, нужно понять, что есть. У правительства такой картины нет.

– Как же статистика?

– Наша статистика настолько лжива, что я не хочу о ней говорить. Пока Росстат входит в Минэкономразвития, которое отвечает за экономический рост, Росстат будет показывать экономический рост. Я работал в Минэкономразвития и в администрации президента и знаю, как делают статистику.

– У вас есть понимание, что на самом деле происходит?

– Есть. В России высокая инфляция, 20%, а не 8%, как говорят официально. Если мы пересчитаем все под реальную инфляцию, мы увидим, что экономический рост близок к нулю. И это на фоне растущих цен на нефть! Как только нефтяные деньги исчезают, мы резко проседаем. Но уже сейчас средняя зарплата падает. Число рабочих мест не увеличивается. В сельском хозяйстве – провал, в промышленности – провал.

– Что делать?

– Понять, чего мы хотим. Модернизацию, в смысле, новую индустриализацию? Но если мы хотим вкладывать деньги в производство чего-то, кто это «что-то» будет покупать? Мы ориентируемся на рынок России, на рынок Таможенного союза или на какие-то внешние рынки? Мы хотим соревноваться с Тайванем в производстве микропроцессоров? Или мы будем развивать сырьевую экономику, продавать нефть и продукты нефтепереработки?

– Насколько новая кризисная ситуация будет похожа на 2008-й год: доллар по 35–40 руб., бегство капитала и увольнения офисных работников?

– В 2008-м году было не только это. Тогда сильно упали доходы всего населения. А «офисный планктон» практически весь собран в Москве и Петербурге. Эти люди будут очень злые, потому что они привыкли жить богато, на них висят кредиты. Но стране они особо не нужны.

– Насколько реален дефолт в Греции, Португалии, США?

– В Греции – наверняка. В Португалии – с очень большой вероятностью. В США могут просто повысить объем госдолга. Но суть в другом. Тот объем долга, который уже накоплен в мире, в принципе нельзя вернуть. Что-то придется списывать, что-то – реструктурировать. Этим надо заниматься, но для этого надо сказать вслух, что долги нельзя отдать. А сегодняшние политики ведут себя, как страусы, которые спрятали головы в песок.

– Есть ли вероятность, что для преодоления кризиса начнут войну, чтобы через нее списать долги?

– Маловероятно. Главная сегодняшняя проблема – это падение спроса. А от войны спрос падает еще больше. Поэтому война экономических проблем не решает.

– А что эти проблемы решает?

– Ничего. Выйти из этого кризиса нельзя. Нужно пройти через снижение спроса, распад мира на валютные зоны. Вот тогда теоретически войны могут начаться.

– Что за распад на валютные зоны? Мир же глобализируется.

– Глобализация была, но она закончилась. Именно поэтому и возник кризис. Распад на валютные зоны – один из вариантов развития кризиса. Останется зона доллара, зона евро, зона юаня. Остальное – под вопросом.

– Россия где будет?

– В евро – вряд ли. В юане – не хотелось бы. Возможно, что раздербанят на части. В начале ХХ века экономических кластеров было четыре: британский, американский, германский и японский. К тридцатым годам стало пять – добавился СССР. После Второй мировой войны осталось два – США и СССР. После «холодной войны» один – американский. Теперь все повернется вспять. Конечно, технологический уровень упадет, так как рынки ограничиваются. Но избежать этого невозможно.

– Почему?

– Потому что из-за кризиса упадет спрос. Страны начнут защищать свои рынки.

– Как же Всемирная торговая организация?

– ВТО идет лесом.

– А все идут путем Северной Кореи, где провозглашена опора на собственные силы?

– В общем, да. Только кластеры будут побольше, чем Северная Корея. Представьте: страна, в ней – завод, на заводе работают 10 тыс. человек. Дальше выясняется, что этот завод придется закрыть, потому что из соседних стран поступает более дешевая продукция. Но правительство понимает: если завод закроют, произойдет революция. Поэтому закрывают границы, устанавливают пошлины.

– Но оставшаяся в развитых странах промышленность – это высокотехнологичные отрасли. Например, в Германии делают оптику, биохимию, станки для всего мира, потому что больше нигде не делают. А ширпотреб делают в Китае, промышленность промышленности рознь.

– Когда в Германии безработица достигнет 40%, ширпотреб начнут делать и там. И закрывать рынок для китайской продукции. А в Китае катастрофа уже настала. Они не знают, куда девать продукцию, которую производят. При падении спроса нынешняя промышленность существовать не может! Некоторые предприятия-гиганты придется закрыть, потому что они рентабельны только при выпуске продукции в таких объемах, которые через пять лет продать будет нельзя. Вместо них будут строить новые, которые будут делать меньшие объемы и не такую сложную продукцию.

– Как обычному человеку подготовится ко всему этому?

– Надо отдавать себе отчет в том, что условия жизни в ближайшие годы не улучшатся. Если у вас сегодня есть деньги, не тратьте их на глупости. Они понадобятся, когда вы потеряете работу. Или вам могут уменьшить зарплату, увеличить налоги. Я бы советовал всем, кому далеко до 60, покупать с каждой зарплаты золотую монетку, класть ее в банку и прятать в подвале или закапывать на огороде.

– На пенсию рассчитывать не стоит?

– Не стоит. Откуда возьмутся деньги?

– Нужно переводить рубли в валюту?

– Не знаю. Все валюты будут обесцениваться относительно золота. Но у золота ниже ликвидность и сильнее скачки курсов. Если вы хотите хранить деньги пять лет или дольше, можно держать в золоте. А если вам нужно, чтобы в любую секунду вы могли ими расплатиться, то золото не подойдет.

– Может быть, поменять профессию с учетом кризиса?

– Будут востребованы простые профессии: электрик, сантехник, сварщик.

– А как же информационное общество?

– Кому нужно информационное общество, когда есть нечего? Или света нет. Когда перед Новым годом свет в Подмосковье отключили, в нашем поселке его включили через полчаса. Потому что наш электрик, который получил образование еще в советские времена, все починил. А в соседних поселках света не было. Там все ходили и говорили: «Надо кому-то позвонить».

– Мы доживаем последние месяцы, когда еще есть свет, зарплата и экономика не рухнула?

– Мы доживаем последние годы старой модели. Потом будет новая модель – с более низким уровнем жизни, более автаркической экономикой. Мир будет распадаться на кусочки. К этому надо быть готовым, прежде всего морально.

– Когда мы снова будем жить, как сейчас?

– Не на нашей жизни. Кризисы такого масштаба в мире были, но они длились века. Например, IV–VI века – распад античной модели хозяйства и переход к феодальной. Или XVI–XVII – распад феодализма и переход к капитализму. Но для каждого конкретного человека, может, ничего плохого и не быть, если он удачно впишется. Например, у газосварщика зарплата была 40 тыс., а станет 80 или 120. Потому что он один, и все его разрывают на части. Если деньги обесценятся, он будет брать натурой. Потому что без него никуда: есть арматура, есть машины. Хотя может дойти до того, что люди начнут на лошадях ездить… Представьте, что мы попадаем в 50-е годы: тогда транспорт был общественный, велосипед – роскошь. Картошку привозили не из Бельгии, а из соседней деревни.

– То есть последующие полвека были зря?

– Не знаю. Может, и в 30-е годы упадем. Хотя нам-то что, мы привычные. А вот американцев и европейцев жалко.