Выступления на подмостках Мариинки мегапопулярных артистов непрофильных жанров становится традицией. В прошлом сезоне Малкович представил на сцене Концертного зала театра «Адскую комедию», в нынешнем – Дапкунайте появилась в разговорной роли в опере Рихарда Штрауса «Ариадна на Наксосе» (и то и другое в режиссуре Михаэля Штурмингера).
На этот раз неугомонный экспериментатор Штурмингер (известный, к слову, кинокартиной «Сукин сын» с Чулпан Хаматовой в главной роли) объединил знаменитостей в едином пространстве – премьера «Джакомо-вариаций» состоялась в январе на подмостках венского театра Ронахер.
Когда-то пылкий венецианец предстает перед публикой на исходе дней – пятнадцатый год он живет в замке графа Вальдштейна и занят исключительно писанием собственных мемуаров. Однако полная решимости приоткрыть тайны легендарного ловеласа немецкая поэтесса Элиза фон дер Реке прерывает его уединение. Страстная натура Казановы пробуждается: во что бы то ни стало он должен обладать прекрасной женщиной… Такой вот немудреный и вполне жизнеспособный сюжет.
На сцене – огромные кринолины с корсажами, в процессе действия юбки распахиваются и обнажают предметы интерьера – стол, стулья, кровать. Зал Мариинского театра заполнен до отказа и не только адептами оперного жанра. В несколько чопорную и регламентированную атмосферу академического театра привнесено дыхание молодежной субкультуры – клубной вечеринки, ненавязчивого кинопоказа. Появление Малковича ожидается напряженно, аплодисменты рассыпаются щедро, зритель не высматривает поводов, а организовывает их самостоятельно.
Камерное в сущности действо для двух артистов (Казанова I и Элиза I) и двух вокалистов (Казанова II и Элиза II) на большой сцене несколько «размазывается». Действующих лиц вместе с декорациями хочется «сдвинуть» в середину, а излишки пространства задрапировать и скрыть от глаза. Но все это до поры…
«Джакомо-вариации» позиционируется как камерная опера (концепция музыки Мартина Хазельбека по оперным сценам Моцарта). Но переплетение оперной и драматической фактур – это вовсе не расцвечивание произведений Моцарта на новый лад. Не идет речь и о какой-либо популяризации оперного жанра, благо с подобной задачей режиссеры (тот же Дмитрий Бертман и его «Геликон-опера») прекрасно справляются и на традиционном материале. Происходящее – не более чем визуальное воплощение внутренних переживаний. Казановы ли на темы своего прошлого, Штурмингера ли на темы Казановы – не суть важно. Но вместо моцартовских арий и дуэтов легко представить любовные баллады Scorpions или фрагменты из популярных мюзиклов. Ничего не изменится, потому что главное заключено в эмоции, а эмоция изменчива.
«Повтор убивает, вариации очаровывают», – произносит Казанова устами Малковича где-то посередине первого акта. Фраза звучит неким «ключом» и побуждает к собственным «вариациям». Ироничная и отстраненная игра актеров такому уходу «в себя» в полной мере способствует. Малкович гениально работает в ансамбле и без остатка в нем растворяется, не «выпячивается» и Дапкунайте: она холодновата, насмешлива, несколько статична. Лишь оперные артисты (баритон Андрей Бондаренко и сопрано Мартин Гримсон) местами «перегибают» палку, излишне выплескивая темперамент, но действие не рассыпается, несмотря на эклектику. В результате получается спектакль-погружение – щемящий, многоуровневый и не банальный.