Парадоксов друг

Будущий художник родился в Москве, рано проявил незаурядные способности, мальчишкой оказался на обучении в Практической академии коммерческих наук, два года спустя – в Строгановском училище технического рисования, позже – в художественном училище при Императорской Академии художеств. В России Григорьев проработал менее десятилетия – осенью 1919-го перебрался в Финляндию, а с весны 1921-го обосновался в Париже – однако русская тема прошла через всю его жизнь, и неудивительно, что значительная часть экспозиции посвящена именно России.

Знаменитый цикл «Расея» – предельно натуралистичен и даже сегодня создает мучительное ощущение обреченности. На полотнах нет примет лихолетья, но слишком сжат рот древней старухи («Старуха-молочница», 1917), чересчур напряжен взгляд голубоглазой девчушки («Девочка с бидоном», 1917), тягостная безнадежность струится из опущенных соцветий подсолнухов («Подсолнухи», 1917). Апогей – «Крестьянская земля» (1917) – суровые, некрасивые лица, набрякшие веки, усталость, апатия, скрытая угроза… Словно некая передышка, остановка, а впереди – «окаянные дни», месяцы, годы…

Увидев его цикл Intimite «мирискусник» Константин Сомов написал о Григорьеве: «Замечательно талантливый, но сволочной, глупый, дешевый порнограф». Взгляд на женщину без романтического флера показался ему невыносимым. «Парижские» зарисовки интригуют. Не «порнографией», ее нет и в помине, а непривычной эстетикой, театральностью, насыщенностью цветов. Одна из самых броских работ этого периода – «Улица блондинок» (1917).

Представлены в экспозиции и хрестоматийный портрет Мейерхольда и непарадный Шаляпин, иллюстрации к сатирической поэме Василия Пушкина «Опасный сосед» и россыпь чудесных рисунков, названных современником художника историком искусств Николаем Пуниным «парадоксом на плоскости».

Впрочем, выставка лишний раз убеждает, что парадоксальным было все творчество «гениального одиночки», заглянувшего в самые непостижимые глубины человеческого сознания и без прикрас все эти глубины отобразившего.