Актер Евгений Князев

– Евгений, как вы считаете, зрительское голосование дает объективную оценку актерской работе?

– Я думаю – объективно-субъективную. Но лично для меня оценка зрителей является очень серьезной, потому что мы работаем для зрителя. И когда мы выходим к залу, на нас либо смотрят, либо не смотрят, либо нам аплодируют с отдачей (отдавая актерам энергию), либо из вежливости делают несколько хлопков. Так что когда вручают премию – это всегда приятно, но приз зрительских симпатий – это приятно вдвойне.

– Как вам работалось с Римасом Туминасом над ролью в «Маскараде»?

– Он, как ни странно, очень много доверяет артисту. При том что он очень жесткий режиссер и очень строго прорабатывает рисунок, который нужно выполнять, он очень доверяет артисту и рассчитывает на него, поэтому мне с ним легко. Несмотря на то что некоторые вещи, которые он говорит, казалось бы, должны противоречить и даже мешать этой работе, но я не нахожу никакого противоречия. Просто он говорит другими словами то, что мы знаем. Это, в общем-то, все та же система Станиславского, и никуда от этого не денешься. Чем человек наполненнее, чем он больше живет происходящим на сцене, тем лучше. И Римасу это нравится.

– Недавно в интервью он говорил, что актер не должен уставать, когда играет на сцене. Если актер устает, значит, нет необходимой гармонии – в работе должна быть легкость…

– Он мне тоже об этом говорит. Есть глубинное проживание, которое внутри и которое внешне не должно проявляться. И не надо напрягаться и ничего специально накапливать в себе и говорить себе: «Я играю что-то глубокое». Иногда может помочь просто жест, который подскажет неожиданное верное решение.

– У вас есть свои методы, как настроиться перед спектаклем?

– Если кто-то скажет, что он не готовится, то он слукавит. Безусловно, в этом есть некоторые ремесленнические моменты, никуда от этого не денешься, иначе можно было бы сойти с ума. Конечно, у нас идет внутренняя подготовка к роли. Ты же заранее знаешь, когда и какой спектакль будешь играть. И ты внутренне знаешь, чего ты точно не должен делать, а что, наоборот, нужно. Желательно, например, текст повторить, вспомнить, что происходило на репетициях. А эмоция, она придет от зала, который будет воспринимать.

– С вашей точки зрения, зрители сейчас такие же, какие были несколько лет назад, или зал изменился?

– Я играю разные спектакли, и на каждом спектакле разный зал. Но я точно знаю, что зал всегда нужно завоевывать. Как десять или двадцать лет назад, так и сегодня. И если артист на сцене не будет включаться в процесс, то ничего не выйдет. Но работать надо не так, чтобы понравиться, а так, чтобы ты жил на сцене, чтобы каждая твоя секунда на сцене была оправданна, чтобы ты не позволял себе отдыхать даже в паузах! Это же бесконечная жизнь! Но это трудно, поэтому всегда нужно бороться за зал. Эта борьба начинается с момента выхода. Иногда кажется, так устал (с кем-то встречался в институте, был на репетиции, ездил на телевидение, а теперь еще спектакль играть!), что не знаешь, где силы брать? Но зазвучали первые звуки музыки, ты выходишь на сцену и вдруг думаешь, что зритель первый раз пришел на спектакль. А может, он именно на тебя пришел посмотреть, и это тебя мобилизует. Появляется второе дыхание, появляются новые интонации. Партнер что-то сказал по-другому – ты по-другому ответил. И вот уже одно покатилось за другим. От этого каждый спектакль особенный и не похож на предыдущие.

– В спектаклях Туминаса всегда звучит много музыки. А в вашей жизни какую роль играет музыка?

– Очень большую. В зависимости от настроения я всегда включаю музыку, чаще всего – в машине. Иногда классическую, иногда джазовую. Очень разную. Музыка – одно из величайших искусств на земле. Она соединяет в себе все. Поэтому как она может не помогать в минуты отчаяния! Бывает, услышишь знакомую мелодию, которая соответствует твоему сегодняшнему дню, и так это все воспримешь! И вдруг начнешь напевать, и – оп! И земной шар уже не кажется тебе таким уж маленьким или таким уж огромным.

– Неужели, несмотря на вашу популярность и востребованность, у вас бывают минуты отчаяния?

– По-разному бывает! Иногда кажется, что ты такой одинокий… Но потом говоришь себе: «Не так все плохо. Нечего уж так переживать: ты же занимаешься любимым делом, ты же этого хотел. Никто легкой жизни тебе не обещал, так будь добр, иди и работай!»

– А какое театральное событие за последнее время произвело на вас самое сильное впечатление?

– Фестиваль детского творчества Татарстана «Созвездие». Я совершенно случайно оказался во МХАТе имени Горького, где они проводили свое мероприятие, и я увидел, какое огромное внимание эта республика уделяет детям! Мы тоже можем найти талантливых детей в каждом городе, но там были дети, которые занимаются театром даже в сельских домах культуры, а у нас это все разрушено. А так как меня эта проблема в принципе волнует, то я был чрезвычайно рад увидеть такой подход к детскому воспитанию и хотел бы, чтобы все поучились такому отношению.

– Вас как ректора театрального вуза, безусловно, беспокоит вопрос о воспитании творческой молодежи. Если бы надо было сказать только самые важные слова, что бы вы сказали сегодня своим студентам?

– Учитесь, только учитесь, пока у вас есть такая возможность. Учитесь сами, учитесь в школе тем предметам, которые вам дают, учитесь у своих коллег, ходите в театры. Набирайте, чтобы потом было что отдать.

– А вы сами любили учиться?

– Я всю жизнь учусь, и мне не стыдно в этом признаться. Мне это нравится. Я учусь даже у молодежи. Бывает, студенты играют какой-то отрывок или спектакль, и если я вижу, что это здорово, то думаю: «Как же они умудряются это делать? Что если попробовать так, как они? Получится или не получится?» Я все время делаю для себя какие-то выводы. Что же касается образования, то я чувствую, что знания мои урывочны и поверхностны. Мне не хватает в жизни серьезного классического образования – от античности до сегодняшнего дня. Я же сначала закончил политехнический институт, и там давали технические знания. Потом поступил в Щукинское училище. Но того, что мне сейчас в жизни нужно – глубокого знания истории, литературы, философии, – очень не хватает.