Актер Кирилл Пирогов

– Кирилл, что нового об известном писателе узнают зрители, посмотрев фильм Виталия Мельникова?

– Это экранизация мемуаров писательницы начала ХХ века Лидии Авиловой, которая была влюблена в Чехова и, думаю, не безответно. Но она была замужней женщиной, матерью троих детей, и между ней и Чеховым не было ординарного романа. Авилова писала чудесные рассказы, а Чехов писал на них рецензии, в письмах давал ей советы и поддерживал как писательницу. Авилова видела провал «Чайки» в Петербурге. Вообще, «Львы, орлы и куропатки» – это питерская история.

– Разве Чехов часто бывал в Петербурге? Всегда казалось, что ему ближе Москва…

– Антон Павлович, действительно в Питере бывал довольно редко, в основном по делам (там издавали его книги). Но там жила Авилова, а «Львы, орлы и куропатки» – это ее рассказ о Чехове и о его набегах в этот город. Между прочим, никто, даже близкие друзья писателя, не догадывались об их дружбе. Например, Бунин, хорошо знавший и Авилову, и Чехова, прочитав воспоминания Авиловой (их опубликовали уже после ее смерти), написал: «Я и не подозревал о тех отношениях, какие существовали между ними». Лично мне кажется, что Авилову Чехов все-таки любил.

– В прошлом сезоне в репертуаре театра появился спектакль по произведениям еще один классика русской литературы – Фоменко поставил «Триптих» по произведениям Пушкина. Говорят, что все начиналось, как самостоятельная работа, и актеры могли саамы выбирать себе роли?

– Нет, этот спектакль придумал Петр Наумович. Он еще много лет назад говорил нам, что хочет сделать спектакль из «Графа Нулина», «Каменного гостя» и «Сцены из Фауста». Но тогда еще не было ни пространства, в котором мы играем «Триптих», ни нового здания театра. Так что идея этого спектакля просто ждала своего часа. В начале работы был период, когда действительно можно было пробовать разные роли.

– Вам не кажется, что театр Фоменко похож на заколдованный замок, который отгораживает работающих в нем людей от всего мира? Может быть, актерам надо чаще из него выходить, окунаться в реальную жизнь?

– Петр Наумович говорит, что нам надо чаще ходить на выставки, на концерты, смотреть спектакли, которые приезжают в Москву на гастроли, обращать внимание на то, что происходит в жизни. Но, мне кажется, что, работая в нашем театре, нельзя стать затворником, никому из нас это не грозит. Многие артисты «Мастерской» работают на радио, на телевидении и даже в других театрах, снимаются в кино, так что мы не отрезаны от внешнего мира. Хотя я не знаю, что лучше для нашего дела: попытаться дистанцироваться от внешнего мира или всегда быть в курсе того, что происходит вокруг и всерьез из-за этого волноваться. Лично мне часто хочется приехать в театр и работать там, никуда не выходя.

– В «Триптихе» вы играете Дона Гуана. Ни в одном спектакле Фоменко нет такой откровенной эротической сцены. Кто ее придумал - вы со своими партнершами или сам Фоменко?

– Трудно сказать. Мы долго репетировали, искали нужные краски, Петр Наумович каждый день предлагал что-то новое… Иногда бывает, что он какую-то сцену ставит очень подробно, придумывая в ней все, до полутонов и полузвуков, а бывает, что только разбирает сцену и оставляет ее нам по каким-то только ему известным причинам. Может быть, иногда ему хочется, чтобы инициатива исходила не от него, а от актеров.

– Как воспринимают спектакль «Триптих» зрители?

– По-разному. Кому-то спектакль нравится, кто-то его не принимает. Таких людей немного, но они есть. Ведь Пушкина тоже все воспринимают по-разному. Как-то в музее Пушкина я услышал, как девушка говорила парню: «Я знаю, что Пушкин – это наше все. Он признан и канонизирован. Я знаю, как принято к нему относиться, но у меня к нему личного отношения нет никакого». Мне сразу вспомнилась известная история о Фаине Георгиевне Раневской, когда она сказала юноше, которому не понравилась «Джоконда» Леонардо да Винчи: «Молодой человек, за время своего существования эта дама произвела впечатление на скольких людей, что теперь она может сама выбирать на кого производить впечатление, а на кого нет». Думаю, что с Пушкиным та же самая история.

– Как по-вашему, в спектакле удалось передать пушкинский стиль?

– Мне трудно говорить об этом, потому что я нахожусь не извне, а внутри этой работы. Но, по-моему, это великое счастье, разбирать текст Пушкина, пробовать играть. Я чувствую, что наш спектакль сделан группой, ансамблем и очень этому рад. Такое бывает не всегда.

– Чем вы занимаетесь помимо театра?

– Снимаюсь в кино, довольно много работаю на радио. Записываю театральные спектакли или литературные произведения. Например, в июле записал «Малахитовую шкатулку» Бажова, а перед этим записывали Бунина.

– Известно, что вы пишите музыку. Где еще можно услышать ваши композиции, кроме спектакля «Алиса в Зазеркалье» и фильма «Питер FM»?

– Честно говоря, не могу сказать, что я систематически занимаюсь сочинением музыки. И я совсем не думаю о том, где эта музыка может пригодиться. Если появляется возможность что-то попробовать, я пробую. Но целенаправленно я этим не занимаюсь. Приятно когда, то, что придумаешь, может кому-нибудь пригодиться. Вот музыка к «Алисе в Зазеркалье», которую написал Коля Орловский, мне нравится. По-моему, она во многом определяет природу этого спектакля. То, что делаю я – просто этюды, наброски.