«Жаль, что его не читают…»

Знаменитые германовские фильмы «Проверка на дорогах» и «Мой друг Иван Лапшин» поставлены по сценариям Юрия Павловича, о чем напомнил Герман-старший: «Отец для меня лучший человек на свете. Он – в каждом фильме, в каждом кадре. Жаль, что его не читают. И не смотрят мое кино». Встречу со зрителями (фестиваль проходит в библиотеке имени Эйзенштейна) Алексей Юрьевич начал с признания, что хотел стать врачом, но в режиссеры затолкал его именно отец. «Когда я уже работал в кино, папа мучил меня советами – «надо так и так, это же для людей», говорил он. А сына своего, Лешу, я в режиссеры не пускал, отговаривал, даже на коленях стоял, машину обещал подарить... Но тщетно».

Герман-старший утверждает, что фильмы сына не смотрит. «Клянусь памятью предков, – сказал он. – Ни одного не видел! Разве что первую короткометражку смотрел». Почему так случилось, попытался ответить Герман-младший: «Мы устроены одинаково. Если бы мой гипотетический сын стал режиссером и снял бы картину, я бы страшно нервничал! Лучше пусть отец душевные усилия тратит на свои работы, чем на просмотр моих картин, иначе мы будем мешать друг другу».

Фестиваль состоит из разных программ. В цикле «Фильмы Алексея Германа» будет показана одна из его первых картин – «Седьмой спутник», снятая вместе с Григорием Ароновым в 1967 году. Это история жизни Евгения Павловича Адамова, профессора военно-юридической академии, генерала царской армии, арестованного в 1916 году. Его освободили, сняв прежние обвинения, но на воле генерала никто не ждал. Квартиру заняли большевики, друзья отвернулись. Он устраивается работать в тюрьму – прачкой. Вскоре его, опытного военного юриста, приглашают работать в революционный суд. Но он мыслит вразрез с бескомпромиссным большевистским судом. Адамова отправляют на фронт, он попадает в плен к белым... Генерал называет себя «седьмым спутником», малым телом... Казалось бы, что не вписывается в стилистику советского кинематографа и фильм «Проверка на дорогах» (по военной прозе Юрия Германа). Режиссер вспоминает: «Фильм закрыли по смехотворной причине: чиновникам показалось, что количество пленных в фильме выходит за рамки. Я объяснял, что пленных было 5 миллионов, а мы показали – 500 человек. Но нам кричали: «Выбросить, вырезать, вон!» Странная вещь, на этой картине схлестнулись прогрессивные и реакционные крылья партии. Константин Симонов, Хейфец, Товстоногов, партийный генерал Сабуров и другие отправили письма в ЦК в мою защиту. Но Суслов и Демичев на всесоюзном совещании высказали в мой адрес резкие слова. А закончилось «высокое собрание» фразой: «Вы, товарищи, эту картину не видели и не увидите». Через три часа приказом директора «Мосфильма» Сизова не только вынесли со студии весь инвентарь, но и потребовали от нас покинуть Москву в течение ближайших часов. В газетах меня называли «апологет предательства»... Но я не был ни диссидентом, ни реакционером, я просто понимал, где мы живем. Ольга Берггольц, когда села в тюрьму, отправила белье в стирку с просьбой подкрахмалить и получила его обратно очень грязное, с запиской: «Псих ненормальный, сообрази, где ты живешь».

На встрече со зрителями Герману-старшему задали и наболевший вопрос, когда наконец будет закончена работа над фильмом «Как трудно быть богом». К съемкам режиссер приступил еще десять лет назад. За это время его сын подарил миру «Последний поезд», «Гарпастум» и «Бумажного солдата». Однако у Германа на этот вопрос всегда есть ответ: «Мы придумали способ съемки, который предполагает длительность создания. Про меня рассказывают, что каждый кадр снимаю по полтора года. А это неправда! «Лапшина» снял за год. «Проверку на дорогах» – за год. «Двадцать дней без войны» – за год и восемь месяцев. Я могу снимать быстро. Но «Хрусталев, машину!» и «Как трудно быть богом» требуют другого подхода. Это мозаика, а не живопись».