Директор Центра новой социологии и изучения практической политики «Феникс» Александр Тарасов

– Александр Николаевич, как вообще в России появилось движение «антифа»?

– «Антифа» зародились на Западе. В тех странах, где власти не боролись с уличным фашистским насилием в молодежной среде. В конце прошлого века «антифа» распространились, например, в Германии, Великобритании, Стране басков. Позже – в Польше, Чехии. «Антифа», как правило, левые – анархисты и марксисты разных толков. В значительной степени группы «антифа» состоят из «ред-скинз», то есть «красных скинхедов». В России этот опыт попытались заимствовать и воплотить в жизнь анархисты. В начале этого десятилетия «антифа» (как и «ред-скинз») у нас были виртуальным явлением. Никаких громких акций за ними не было. Они рекламировали себя в Интернете, пытались внедриться в субкультуру футбольных фанатов, то есть повторить опыт своих британских товарищей. Но неудачно. «Антифа» как общественное явление возникло в России буквально года три назад. Сегодня в России активных «антифа» 500–800 человек, и их число растет.

– Периодически мы наблюдаем столкновения «антифа» и скинхедов. Иногда возникает впечатление, что «антифа» тоже настроены на драку. Или они только защищаются?

– Если «антифа» не будут давать отпор неонацистам, то они просто не выживут.

– Как власти относятся к «антифа»?

– Без восторга, потому что «антифа» – неконтролируемая среда. Если в ряды крайне правых легко внедрить агентов спецслужб, то внедрять агентов в «антифа» – работа муторная и долгая. Надо разбираться в идеологии, в течениях. Правоохранительные органы считают их экстремистами.

– На этой неделе исполнился год со дня убийства Станислава Маркелова, которого вы хорошо знали. Предположение о том, что за его убийством стоят крайне правые, кажется вам оправданным?

– Мне кажется более вероятной версия о связи убийства Стаса с делом полковника Буданова или с делом главного редактора газеты «Химкинская правда» Михаила Бекетова.

– Как вы можете объяснить, что в последнее время неонацисты стали использовать огнестрельное оружие?

– Первоначально они и ножи не использовали, били кулаками. Или цепями, намотанными на руку... В последние пару лет в сознании наших ультраправых произошли явные изменения. Все последние годы «ультра» с восторгом слушали правительственную патриотическую риторику и воспряли духом. Но к настоящему моменту они обнаружили, что риторика риторикой, а на практике ничего не меняется. Как приезжали ненавистные им выходцы с Кавказа, так и продолжают приезжать. Стало нарастать разочарование. Дескать, власть говорит все правильно, а делать ничего не делает. И радикальные настроения среди неонацистов стали усиливаться. И сейчас становятся все более распространенными мысли о чем-то вроде крайне правой партизанской войны.

– Почему ультраправым разрешают проводить масштабные митинги, а таким оппозиционерам, как Лимонов, – нет?

– При Ельцине власть не была озабочена разработкой идеологии, а при Путине стала ее лихорадочно создавать. Правые не против великой России? Не против. Они не покушаются на частную собственность? Не покушаются. Они традиционалисты? В общем – да. Вот где власть находит с ними точки соприкосновения. А там, глядишь, можно кого-то из более толковых и к делу привлечь. Например, Кремль привлек к сотрудничеству Александра Дугина, который когда-то был «человек номер два» в партии Лимонова. Дугин стал устраивать со своим движением прокремлевские митинги. И оказалось, ничего страшного. А с «антифа» невозможно иметь дело. Они сразу отрицают власть.

– Как, по-вашему, будет в дальнейшем развиваться противостояние скинхедов и антифашистов?

– Число «антифа» растет. Больше того, какая-то часть неопределившейся молодежи, которая пока не имеет четких политических взглядов, может перейти в ряды «ред-скинз» даже из рядов скинхедов. Например, в Саратове так и было. Там до какого-то времени было много наци-скинхедов. Потом местные «ред-скинз» стали давать им отпор, причем очень агрессивный. Кончилось тем, что у скинхедов произошел сдвиг в сознании. Они вдруг вспомнили, что они и сами из смешанных семей.

– Усилилась ли агрессивность в обществе в связи с финансовым кризисом и если да, то почему?

– Очень много людей, особенно в провинции, увидели, что местной власти на них наплевать. Начались проблемы с невыплатами зарплат, сокращения... А элита как ездила на Bentley, так и ездит, и никто свои шикарные особняки не продал. Тогда люди стали прислушиваться к левым. Всплеск насилия, который мы наблюдаем, связан с тем, что в определенных кругах сложилось четкое ощущение, что между системой потемкинских деревень, которую выстроила власть, и реальностью существует огромный зазор. И выживать придется самим, и решать свои проблемы самим.