Взрыв злости

В конце лета студент ГУ ВШЭ Роман Железнов получил четыре года колонии за нападение на человека: в январе этого года он расстрелял из травматического пистолета несовершеннолетнего Матвея Таля. Осудили Железнова быстро – он сразу признался во всем, сотрудничал со следствием, просил прощения у потерпевшего и признал в полном объеме прокурорский иск в 120 тыс. рублей (именно столько затратил НИИ им. Склифосовского на выхаживание Таля). Все шло к тому, что обвиняемый получит условный срок и пойдет «учиться и работать», как он и обещал судье. Адвокаты напирали на отсутствие судимостей и хорошие характеристики и просили избрать наказание, не связанное с лишением свободы. Однако против Железнова сыграло то, что он – известный среди националистов блоггер. Источники в среде наци утверждают: на нем нераскрытые убийства, через свой сайт он распространял инструкции по изготовлению взрывчатки и видеоролики с казнями мигрантов. Но судили Железнова только по ст. 112 УК РФ и 213 УК РФ (умышленное причинение среднего вреда здоровью и хулиганство).

За восемь с половиной месяцев нынешнего года в России за преступления на почве ксенофобии были осуждены 204 человека – почти вдвое больше, чем за тот же период прошлого года (115). Около половины осужденных (91 человек) получили реальные сроки от года до 25 лет тюрьмы. Нацистов начали сажать, навешивая на них как можно больше резонансных дел и убитых мигрантов, утверждают столичные антифашисты. Между тем даже борцам со скинхедами не всегда ясно, за что сидит тот или иной наци: за недоказанные убийства или за пару записей в «Живом журнале». «Проблема в том, что правоохранительные органы не подготовлены.

В случае с наци нужна крепкая доказательная база, грамотное прокурорское сопровождение, а некоторые милиционеры умеют только пытать задержанных», – объясняет «НИ» эксперт информационно-аналитического центра «Сова» Галина Кожевникова. По ее словам, избавиться от имиджа «заказного правосудия» необходимо, чтобы не создавать нацистам романтического образа страдальцев за идею.

За последние несколько лет российские власти преуспели в борьбе с радикальным национализмом. Обезглавлено Движение против нелегальной иммиграции (ДПНИ, его экс-лидер Александр Поткин осужден условно за экстремизм и отошел от дел), посажены несколько банд, в том числе банды Рыно–Скачевского (не менее 19 убийств), «Славянские сепаратисты» (не менее 12 убийств), боевики сергиево-посадской группировки национал-социалистического общества (убийства и подготовка теракта на Загорской ГАЭС). Последняя ультраправая партия «Народный союз» переродилась в движение и не может принимать участие в выборах.

Посадки сказались на уровне насилия, его стало меньше, говорит Кожевникова. Статистика Московского бюро по правам человека подтверждает: от рук скинхедов за первые восемь месяцев нынешнего года погибли 53 человека против 92 за тот же период прошлого года. По словам Кожевниковой, организованных неонацистских групп не осталось, но проблема не исчезла – боевики ушли в подполье. Оперативник, занимавшийся скинхедами, также рассказывает «НИ», что справиться с сетью автономных ячеек сложнее, чем контролировать крупные околополитические организации.

Тем временем националисты меняют тактику – вместо митингов и нападений на дворников-среднеазиатов они все чаще совершают теракты против государства, отмечают правозащитники. В январе были арестованы трое неонацистов-родноверов, подозреваемых в организации серии взрывов. В мае нацисты поджигали здание ОВД в Москве, в Нижнем Новгороде заполыхал отдел милиции, а в Чебоксарах – военкомат. Нацисты взяли на себя ответственность за недавнее убийство Расула Халилова, выходца из Дагестана, который является одним из семи подсудимых по делу о нападении на скинхедов в столичном метро.

А на позапрошлой неделе активист НСО Сергей Маршаков открыл огонь по пришедшим к нему домой сотрудникам ФСБ. Один из них ранен, самого Маршакова задержали. О возросшей опасности ультраправых на заседании Национального антитеррористического комитета предупреждал в начале года и директор ФСБ Александр Бортников. Тогда в числе основных террористических угроз им назывались северокавказские экстремисты и неонацистские молодежные группировки.