Когда ставишь себе задачу рассказать, что происходит в жанре, при одном упоминании о котором у меломанов сводит лицо судорогой, сложно нащупать критерии, помогающие оценивать эту музыку. На «Радио Шансон» уверены, что популярность в народе – главный критерий. В субботу зал Кремля буквально ломился от жаждущих увидеть своими глазами кумиров. Говорят, билеты на лучшие места стоимостью 25 тыс. рублей улетели первыми.
Несмотря на народную популярность, в вопросе «Что такое русский шансон?», за все эти годы ясности так и не наступило. «Ресторанная музыка» – обидно, «честные песни» – нескромно. Самый точный ответ – сакраментальное «Чтобы душа сначала развернулась, а потом свернулась» – как-то абстрактно и иронично. И поэтому на радиостанции (а у нас как-то получилось, что развитие жанров определяют программные директора профильных радиостанций: «Джаз» отвечает за джаз, «Шансон» – за шансон, «Наше радио» – за рок) хотят понять, куда двигать музыкальное направление дальше. Провели исследование публикаций в прессе – какие исполнители больше всего ассоциируются с понятием «шансон». Получилось, что в звездах оказались Гарик Кричевский, Андрей Бандера, Анатолий Днепров и Евгений Кемеровский. Посмотрели, что с этим показателем у «родоначальников жанра» французов – там правят бал Шарль Азнавур, Эдит Пиаф, Джо Дассен. Что называется, почувствуйте разницу: у нас имена, которыми можно гордиться – Владимир Высоцкий, Юрий Визбор, Александр Розенбаум, Леонид Утесов, Александр Галич, Марк Бернес, – замыкают список «русских шансонье». Что, собственно, и требовалось доказать: само слово «шансон» в России себя скомпрометировало и у большей части населения не ассоциируется с французским высокоэстетическим песенным искусством. Недаром же, когда на отечественные прилавки попало специальное устройство, создающее радиопомехи на заданной пользователем частоте, пассажиры столичного такси его тут же прозвали «Глушилка для «Радио Шансон».
У вашего покорного слуги «русский шансон» ассоциируется с одной из подмосковных железнодорожных станций (не то Пушкино, не то Химки) образца 1990-х годов: облезлые ларьки, недокуренные бычки и суровые мужики. Промозглый вечер, мясистая грязь под ногами и хриплый голос из ужасного качества колонок про нелегкую тюремную долю. Страна, в которой сидел то ли каждый десятый, то ли пятый, а в торжество справедливости не верит вообще никто, распахнула тогда двери необычной романтике, позволяющей опуститься вниз, чтобы увидеть, как прекрасно наверху. Лепту, несомненно, внесла и сама советская система: внизу плохо, зато честно и поровну. Когда система рухнула, некоторые так и остались растерянно стоять в Пушкино и Химках с бутылкой водки в кармане, искренне отдавая всю свою душу песням, для которых не обязательны слух, голос и глубокое поэтическое чутье. В минувшую субботу обстановку чебуречных и пельменных со стограммовыми «стопариками» и маленькими круглыми столиками на железной ножке для принятия пищи в положении стоя воссоздал на кремлевской сцене дебютант «Шансона года» Валерий Курас. Он исполнил песню со словами «По капельке вина с тобою мы сегодня набрались». Конечно, в этих трэш-чебуречных со смесью сигаретного дыма и паров дешевого масла, которых в Москве почти не осталось (одну недавно обнаружил на Сухаревской), есть нечто трогательное… Но не настолько, чтобы воспевать их в Кремле.
До абсурда тему «блатняка» довел несколько лет назад Алексей Кортнев в спектакле «День радио», написав на правах пародии, пожалуй, лучшую песню в этом жанре – «Ночной ларек» (в фильме «День выборов» ее исполняет группа «Би-2», но эффектнее она смотрится в исполнении кортневского «Несчастного случая»). По подаче, по настроению, по попаданию в жанр это был, безусловно, второй «Владимирский централ», но когда пародия лучше оригинала – это действительно абсурд, невозможный ни в рок-музыке, ни в джазе, ни в классике (Кортнев, кстати, «заткнул» тогда за пояс еще пару жанров: авторскую песню – уморительной «Снежинкой» и «синтетический» танцевальный попс – потенциальным суперхитом «Учительница первая моя»). Но если бы проникновенный «Ларек» взяли тогда в ротацию, пришлось бы признать, что «брутальную» музыкальную тему, от которой у миллионов людей мурашки идут по коже, можно написать вот так шутки ради, на одной коленке для комического спектакля в ДК имени Зуева. Это значит, необычной постсоветской музыкальной сказке должен был бы прийти конец. Песню в ротацию не взяли.
Впрочем, сегодняшний шансон – это уже далеко не только «Сибирь-колодочка», «судьба сдала крести козыри, а на севере зимы лютые» и «три аккорда – это мало, а четвертый не выходит у меня». Но что делать с «тяжелым наследием прошлого», на станции, похоже, точно не знают. За кулисами церемонии эта тема витала буквально в воздухе: например, актер Борис Щербаков (один из тех, кто вручал призы) говорил о том, что «главное – не опуститься до «блатняка», а я его очень часто слышу». Специально обученные девочки после концерта проводили среди слушателей опрос – что понравилось, а что не понравилось. Очевидно, его результаты тоже повлияют на музыкальную политику радиостанции.
Развитие, судя по всему, пойдет по нескольким направлениям. Главное и самое ударное – поп-музыка. Русская Эдит Пиаф (а на «Шансоне» поющих женщин много, как нигде) должна родиться именно в этом сегменте. Поп-привкус тут чувствовался всегда, а в последние годы стало больше лирики «о любви». Но революционным ноу-хау на церемонии стали уже состоявшиеся «классические» поп-звезды, ставшие здесь дебютантами, – Леонид Агутин и Анжелика Варум, Ираклий Пирцхалава, а также Иосиф Кобзон. Иосифа Давыдовича новичком, конечно, не называли, но он нашел много общего с молодой группой «Республика» – ребята и девушки, наряженные в костюмы 1960-х годов, знакомые многим по тогдашним «голубым огонькам», перепевают эстрадные произведения советских лет. «Заформатированные» до предела прочие радиостанции и телеканалы не нашли у себя места для этого проекта. Приютил «Шансон», где песня «Платье» продержалась в хит-параде более 24 недель. Как и Иракли оказался никому не нужен с песней на грузинском языке. И даже Варум с Агутиным спели здесь свою мелодраму «Две дороги, два пути» и были вознаграждены «шансоновским» призом.
За бортом всевозможных эфиров оказался в уходящем сезоне и Юрий Шевчук, записавший альбом «авторских» песен с социально-политическим подтекстом. Между прочим, записал он их с французским аранжировщиком Константином Казански, который в 1970-е работал над тремя альбомами Владимира Высоцкого. Лидер «ДДТ» тоже оказался не у дел и тоже был принят на «Шансоне».
Еще одно направление – русские народные мотивы. Кокошники и костюмы девушек с подпевок и подтанцовок то и дело мелькали на кремлевской сцене не случайно, а некоторые лауреаты исполняли именно поп-фолк-музыку. Например, очень неплохо смотрелась Рада Рай, признанная «открытием года», и если бы не объявления за сценой после ее выступления («Бэк-вокал Рады Рай, срочно сдайте БУТАФОРСКИЕ микрофоны»), впечатления были бы еще лучше. Наконец, сам жанр вполне можно «облагородить». Как это сделать, показала группа «Короли улиц», приехавшая на «Шансон года» из Загреба. Год назад она участвовала в «Евровидении» (и тут без него не обошлось!) и смотрелась со своим шуточным городским романсом, легкими и симпатичными скрипичными партиями и 75-летним дедушкой в качестве вокалиста очень мило. В Кремле ту же песню хорваты спели на русском.
В общем, развиваться есть куда. И возможно, с «воровской малиной» на радио бы и «завязали», но есть человек, который стоит особняком. Это Александр Розенбаум. Он – едва ли не единственный, кто способен потянуть сегодня эту лирику. Его осмысленные стихи хочется сравнивать с классикой русской поэзии, а голос уникален. Розенбаум устраивает в современной России рекордные концертные серии, которые не под силу ни поп-, ни рок-проектам, как бы их ни раскручивала индустрия (впрочем, в этом году серийно «выстрелил» еще один представитель шансона и лауреат премии-2009 Сергей Трофимов). И коллеги по цеху, и зрители, следящие за хит-парадом «Радио Шансон», знают: Александр Яковлевич вернется, обязательно опять вернется. А вернется – «значит, будем жить».