По либретто обитатели маленького городка, девушка Сванильда и ее жених Франц, ссорятся из-за страсти Франца к незнакомке, которая появляется в окне дома на площади. Там живет чудаковатый механик Коппелиус, он сделал куклу, и именно в нее влюбился легкомысленный парень. Недоразумение рассеивается, влюбленные мирятся, горожане представляют аллегорический дивертисмент о неумолимом Времени. Получается «опоэтизированная бытовая комедия». Гофман (вернее, отсутствие его трагической мистики) спектаклю репутацию не подпортил, скорее, упростил задачу балетным критикам, рассуждающим о странностях любви человека к кукле и борьбе автоматического с естественным. В эпоху писателя механизмы пугали людей так же, как сегодня народ стращают восстанием киборгов и терминаторов.
«Коппелия» – спектакль о мороке, об одурачивании, только у Гофмана морок зловещий, а здесь – комический. В наивном опусе взрослые люди играют с заводными куклами, как современные дошкольницы – с Барби, а самый «гофмановский» эпизод – когда Коппелиус, напоив Франца, пассами «крадет» у него душу, чтобы вставить флюиды в автомат. Колорит Центральной Европы («где-то на границе с Галицией») – возможность напичкать музыку и танцы «вариациями на славянскую тему», смешав вальс с краковяком. Попутно всем горожанам приклеили усы, горожанкам раздали бусы и венки с лентами, а костюмы начинили красными сапожками и вышитыми рубахами. В редакции 1894 года была использована невиданная техническая новинка – фуэте, которое всего за год до премьеры «Коппелии» впервые появилось на петербургской сцене.
Реставратор – профессия мужественных людей. Раствориться в чужом стиле – особая доблесть. Вихарев это умеет. Кроме того, он сделал то, о чем часто забывают наставники в столичной балетной школе – объяснил артистам, как в классике правильность выделки танцевальных па становится понятием не ремесленным, но эстетическим. Многие прислушались, и профессионально грамотные, «выворотные» позиции ног украсили «Коппелию», к этому прибавились мягкие кисти рук, элегантно скругленные локти, точно наклоненные головы и отсутствие акробатического нажима, привычное для современных балерин. Особенно преуспели в деталях Екатерина Крысанова – аллегорическая Заря, и Мария Александрова с Натальей Осиповой – Сванильды разных составов. Александрова в персонаж стильно играет, Осипова своей героиней живет, и оба подхода по-своему убедительны.
«Яркий, красочный, праздничный, легкий, веселый» – прилагательные, которыми оперирует Вихарев при описании балета. Зрители «Коппелии» могли на вечер забыть о проблемах, бушующих за стенами ГАБТа. Мало того, что денег на декорации и костюмы, несмотря на кризис, не жалели, так еще и компоненты спектакля старомодны в хорошем смысле слова – уютном и успокаивающем нервы. Эстетизм команды восстановителей в идеале должен совпасть со вкусами публики, не привыкшей к обилию детальной пантомимы, любованию «вкусно» выделанными деталями, отсутствию броских трюков и театральной неторопливости. Пока же спектакль подтверждает, что попытки придать многим старым балетам многозначительную «духовность», – как правило, не что иное, как фальшивые претензии поздних редакций. Авторы «Коппелии» были поставщиками качественных танцевальных развлечений. И слова «приятного отдыха» будут самым точным «слоганом» для этого классического искусства.