До и после двенадцати

Третья школьная четверть – самая длинная в году. Она обычно начинается 10–11 января (в этом году 12-го) и заканчивается 21 марта. Эти десять недель – тяжелейшее испытание для всех. Жуткая погода, полное отсутствие неба и солнца, дети уходят из дома, когда еще темно, и возвращаются (старшеклассники продвинутых школ), когда уже темно. Разгул авитаминоза, пик ежегодной эпидемии гриппа. Я уже не говорю о том, сколько всевозможных контрольных можно впихнуть в эти десять недель, сколько наполучать двоек, троек, выговоров, вызовов к директору, выволочек на родительских собраниях. Третья четверть – это чудовищный марафон-испытание физической и эмоциональной выносливости школьников. Тех, разумеется, кто мотивирован на учебу, кто ходит в школу, а не гоняет балду в ближайшей к храму знаний подворотне.

И именно в разгар этой четверти, так уж совпало, появился доклад Академии народного хозяйства, посвященный образованию. Одно из сенсационных предложений разработчиков доклада – увеличить срок обучения в средней школе до 12 лет. Кому конкретно в академии пришла в голову эта мысль, пока неизвестно, но у этого человека детей или нет совсем или они выросли давным-давно, в другой жизни. А для той, которая идет сейчас, двенадцатилетка – это, как говорят, российские школьники, «жесть». Возможно, академики думают, что, добавив год, они упростят жизнь ученикам, которые будут приходить на четыре урока и уходить домой просветленные. Но ведь этого не произошло после относительно недавнего перехода с 10-летнего обучения на 11-летнее. Школьная нагрузка в последние годы только растет, пять, шесть, семь, восемь уроков – не предел.

Самую тяжелую ношу несут на себе старшеклассники. Ведь уже класса с 6-го в семьях начинаются разговоры о вузе судьбы. Школы это чувствуют, и потому во многих из них сегодня так выстроена жизнь, что дети постоянно к чему-то готовятся. То к поступлению в гимназические классы (можно учиться и в обычном, но это для не амбициозных), то к еще более сложному поступлению в лицейские. А это не просто подготовка во время уроков – это отдельные занятия в вечернее время. Шесть-семь уроков, плюс предлицейская подготовка часов до шести вечера, плюс поездка на метро до ближайших курсов английского языка. И возвращение домой в начале десятого ночи, и подготовка уроков на завтра. Кто-нибудь из взрослых помнит, каково это – сделать (не прочитать бегло, а сделать!) домашнее задание по химии, физике, биологии, алгебре, геометрии, плюс подготовить доклад-презентацию по истории средних веков, поскольку сегодня очень модно делать компьютерные презентации. Многие сидят до часу, а то и до двух-трех ночи. Один мой знакомый папа, выйдя в три на кухню попить водички, обнаружил дочь, сидящую над геометрией. Рассвирепел страшно, и даже учебник порвал.

При этом никто не отменяет таких очень украшающих жизнь школьника радостей, как непростые характеры учителей. А проблемы общения со сверстниками? А тонкости пубертата? Ведь банальный прыщ на лбу может довести подростка до крайней степени отчаяния. И просьба родителей плюнуть на эту ерунду и вспомнить о таком достижении, как недавняя победа на районной олимпиаде по русскому, натолкнется на выразительный взгляд и грустную, вполне хрестоматийную (они, правда, не знают, откуда это) фразу «Счастье, это когда тебя понимают».

Не станут наши дети здоровее от того, что будут на год больше учиться. Ведь не случайно каждый год в разгар, кстати, третьей четверти медики выступают с заявлениями о том, что почти все школьники банально больны. Святая правда. У среднестатистического подростка все время болит голова, желудок, спина, ноют суставы, колет сердце, дергается глаз и пр. Они и из одиннадцатилетки выходят сплошь с гастритами и неврозами, зачем добавлять еще год мучений? В принципе, понятно, у каких госструктур такое предложение вызовет сплошной «одобрямс». У Минобороны, например. Сегодня у мальчиков есть шанс поступить в вуз с военной кафедрой, завтра, если перейдем на двенадцатилетку, его можно будет прямо со школьной скамьи брать в армию, очень удобно. С девочками сложнее. Те, кто не сможет справиться с гормонами, на выпускной вечер – а многим исполнится к 12-му классу 19 лет! – придут с младенцами на руках.

Понятно и то, почему именно школа так притягивает реформаторов-академиков. Потому что она – организация подневольная и очень хорошо контролируемая. Однако, кажется мне, что есть в нашем забавном отечестве чем заняться и помимо перекройки учебного процесса. Это поняли даже товарищи с Охотного Ряда, которые в последние дни буквально фонтанируют «детскими» идеями. Причем некоторые из них вполне приличные, хоть и заимствованные. Например, мысль о том, что надо продавать спиртное только тем, кто уже достиг не 18 лет (как сейчас), а 21 года. Идея отличная, прекрасная, кто б возражал? Да только плевать хотели продавцы магазинов, павильонов и лавочек на все возрастные цензы, они легко суют 12–13-летним подросткам бутылки с вином, жестяные банки со всякими там «отвертками». И ни один правоохранитель еще никого не схватил за руку. Кто хотя бы раз слышал о судебном процессе над продавцом, давшим ребенку химический коктейль джин-тоник? Какое отделение милиции наказано за то, что не уследило за магазином, регулярно спаивающим детей? И ни одна академия не разработала научное положение о том, что надо делать с ними со всеми – с тетками в киосках, владельцами коммерческих точек, с людьми в погонах. Со всеми, кто регулярно плюет на закон. А школа, что школа? Ей скажут, она подчинится, она же не милиционер.

Автор – заместитель главного редактора «НИ»