– Последние данные социологов свидетельствуют: практически половина россиян считают, что СМИ освещают ситуацию в экономике России неполно и необъективно. А по вашему мнению, пресса правильно пишет о кризисе?
– В целом российские журналисты работают с желанием освещать проблему хорошо, но им пока порой не хватает компетентности. Я, конечно, не говорю о тех сотрудниках масс-медиа, которые работают на правительство – они социальную функцию журналистов не выполняют. У них другая работа, поэтому они для меня не существуют. А в том, что периодически появляются публикации, дезориентирующие читателя, нет ничего страшного. Мы же живем в таком мире, где трудно оценить что-либо объективно.
– Что уж говорить о журналистах, если многие утверждают, что экономическая наука как таковая себя дискредитировала. Ведь все эти бесконечные нобелевские лауреаты, выступающие на страницах разных изданий, не только не смогли предугадать кризис, но и не знают, как из него выйти, и даже не могут толком объяснить его происхождение?
– Справедливый упрек. В экономической науке создана достаточно сильная теория, которая объясняет общие принципы экономики, но получать с помощью этой теории ответы на конкретные практические вопросы не всегда получается. Проблема в том, что все экономические модели, которые есть у ученых сегодня, предсказывают будущие показатели только в условиях плавных изменений. Если же ситуация меняется резко, то эти модели уже не работают. Поэтому политика отличается от науки: ей надо решать в условиях неопределенности, а жизнь уже покажет, правильно ли будет это решение.
– И что же в такой ситуации делать правительству?
– Я лично считаю, что на месте правительства сейчас самое правильное – вообще ничего не делать, кроме самых необходимых вещей. Ситуация неопределенная, и до конца кризиса довольно далеко, поскольку сегодня в отличие от 1998 года не одна наша страна, а весь мир попал в трудную ситуацию. Сейчас надо бы прежде всего сбивать инфляцию.
– Барак Обама говорит, что кризис завершится через несколько месяцев…
– Президент США должен так говорить. Все президенты, главы правительств, министры по роду службы не могут предсказывать плохое. Но на самом деле никто в мире не знает, когда завершится кризис.
– А почему никто этого не знает?
– Потому что пока до конца непонятна природа кризиса. Если это кризис финансовой системы, вызванный тем, что люди и предприятия набрали слишком много долгов, выпустили чересчур много ценных бумаг, создали избыточную денежную массу, подняли волну искусственного спроса, который вызвал перепроизводство, то он должен закончиться сравнительно быстро. Кстати, перед тем как к вам приехать, я просматривал материалы начала 2008 года о кризисе. Там в основном шли разговоры о том, когда же он точно закончится после национализации американских ипотечных агентств Fannie Mae Freddie Mac – через 2 или 3 месяца…Если же кризис носит структурный характер, то он закончится тогда, когда экономика нащупает секторы, на которые можно опереться. Поясню на примере. В Америке, как и в России, спасают автомобильную промышленность. Дело в том, что американский автопром при их уровне зарплат совершенно неконкурентоспособен по сравнению с японским и немецким. Поэтому либо он изменится, либо исчезнет. Если исчезнет, то возникает вопрос, чем Америка заместит свой автопром, как раньше она заместила многие отрасли промышленности (например, металлургическую или угольную) информационными технологиями. Вот что такое структурные перемены. Если кризис вызван ими, то он продлится долго.
– Может, России надо прекратить поддерживать отечественную автомобильную промышленность? Уже много лет ее поддерживаем, а «Лады» по-прежнему ездят хуже стареньких иномарок и постоянно дорожают…
– Я поддержал меры правительства по защите отечественного автопрома, но не потому, что надо спасать АвтоВАЗ. Кроме него в России сегодня строится большое количество заводов лучших мировых фирм. Значит, даже если мы оградим вход на российский рынок для машин, произведенных за рубежом, то на нашем внутреннем рынке будет конкурировать достаточное количество качественных автомобилей. Например, Всеволожский завод выпускает «форды» не хуже, чем в Европе, а если рубль еще ослабеет, то уже будет выгодно экспортировать их за рубеж. Это тоже выгодно нам, так как западные автопроизводители обязаны значительную часть запчастей покупать у отечественных заводов.Кроме того, совсем лишаться национального автопрома просто опасно. Предположим, в нашей стране удастся построить «новую» инновационную экономику, как этого желает правительство. В ней, с одной стороны, будут конструкторские бюро, финансовые компании, университеты и т.п., а с другой – добыча нефти и газа. К чему это приведет? Посмотрим на Великобританию, высокоразвитую страну, которая почти всю свою промышленность потеряла. 27% ВВП там дают финансовые услуги, которые предоставляет лондонский Сити. Сейчас, во время кризиса, проседает Сити, и в стране очень тяжелое положение. Британия в чем-то очень похожа на нас: российская экономика почти полностью зависит от нефти, а английская – от финансовых услуг. Зато в США есть и старые отрасли, и новые, и сельское хозяйство. Это диверсифицированная экономика, которая то на одном, то на другом, но может жить. В мире нет успешных стран, у которых не были бы развиты все основные сегменты экономики. Поэтому и Россия, строя инновационную экономику, не должна допустить полного разрушения традиционной промышленности.
– Кстати, о «новой» экономике. До кризиса широко обсуждалась «Концепция-2020», согласно которой часть нефтяных сверхдоходов должна тратиться на перевод России на инновационный путь развития. Сейчас нефтяных сверхдоходов уже нет. Получается, что и перейти к «новой» экономике не получится?
– Сегодня в России проблемы перехода к инновационному развитию лежат не в экономике, а в политике. Переход к ней требует создания новой культуры у нас в стране, основанной на свободе творчества, демократии, свободе прессы. Формально в правительстве никто против этих ценностей не возражает, но внедрять их не торопятся. Причину, на мой взгляд, поможет понять старый анекдот о горожанине, который решил заняться фермерством и попытался выяснить в деревне, какие у них растут овощи и злаки: «Хлеб у вас растет?» – «Нет, не растет». – «А картошка?» – «И картошка не растет».– «Ну а морковка?» – «Тоже не растет». – «Как это ничего не растет? А сажать вы пробовали?» – «Так это сажать нужно!...» Вот и «новую» экономику тоже нужно «сажать», чтобы она выросла в России.
– Вы либерал, но при этом против снижения налогов. Почему?
– Потому что после уголовных дел, регулярно возбуждаемых и пристрастно проводимых против владельцев компаний ЮКОС, «Евросеть», «Арбат Престиж», и многих не столь громких историй у бизнесменов нет доверия к правительству. Нет желания инвестировать на длительный срок, создавать компании мирового уровня, поскольку они опасаются, что их просто оберут. Что в этих условиях будет делать бизнесмен, если ему оставят 100 млн. руб. в виде налоговой льготы? Вместо инвестиций он переведет свободные деньги в доллары и вывезет подальше из этой страны. Возможно, кризис заставит правительство изменить отношение к бизнесу, хотя я не согласен с бывшим советником президента Андреем Илларионовым, который считает, что чем хуже ситуация в стране, тем быстрее мы опомнимся и перейдем к демократии. Наоборот, материальное благосостояние не противопоказано демократии и правам человека, оно необходимо для того, чтобы люди осознали необходимость этих ценностей, и мы должны делать все, что можно, чтобы увеличивать благосостояние россиян.
– Сейчас многие в панике после непонятного и стремительного роста доллара и евро. Те, у кого есть хоть какие-то деньги, стремятся скупать бытовую технику и автомобили. Насколько правильны такие решения?
– Покупать сейчас любые товары, ну может быть, кроме недвижимости, – шаг недальновидный. В нынешних условиях такая покупка сразу списывается в расход, ведь сейчас вы никому не продадите ни холодильник, ни пылесос, поскольку в магазинах их полно. Я всем советую поступать так: пока падает рубль, все, что вы можете выделить из текущего потребления, поделите пополам и одну половину положите в доллары, а другую – в евро.
– А если доллар вдруг начнет падать?
– Тогда будет дорожать евро, и в результате вы ничего не потеряете. А в рублях сейчас нужно оставлять ровно столько, сколько необходимо, чтобы прожить до конца месяца.
– Многие эксперты говорят, что после кризиса мировая экономика изменится. Сам рыночный принцип под вопросом, не говоря уже о том, что могут исчезнуть Международный валютный фонд, Всемирная торговая организация, Всемирный банк и другие надгосударственные структуры. Вы согласны с такими оценками?
– Мое мнение заключается в том, что глобализация – это естественный и необратимый процесс, вследствие чего мы идем к мировому правительству, которое будет когда-нибудь управлять экономикой в планетарном масштабе. Сегодняшний кризис связан еще и с тем, что глобальный финансовый рынок никем не контролировался. Поэтому бессмысленны разговоры о том, что международные финансовые институты устарели и от них нужно избавиться. То, что эти структуры слабы, не означает, что их не должно быть вообще. Наоборот, если их упразднить, то многие важные функции мировой экономики начнет контролировать самая сильная в мире держава. Сейчас это США, но, возможно, через какое-то время это будет Китай. И они будут управлять в собственных интересах, а не в наших. Поэтому очень важно, чтобы управление экономикой было общим, чтобы все страны принимали в нем участие. А это значит, что задача вступления России в ВТО из-за кризиса не отменяется, а, наоборот, становится еще важнее. Но к этому надо добавить: глобальное регулирование рынков должно их не уничтожать, а, напротив, содействовать их стабильному функционированию, поскольку рынок – тоже регулятор. С дефектами, но все равно лучше чиновников, хотя и международных.