– Когда вас называют секс-символом, вас это пугает, расстраивает или забавляет?
– Ни то, ни другое и ни третье. Спокойно отношусь. А какие у меня эмоции должны быть? Секс-символ – это мировое определение молодости, сексуальности медийного лица. А если это только в пределах одной страны или даже не целой страны, а просто кучки людей, которые уважают данного артиста, это как-то несерьезно. Поэтому я спокоен. Если бы я был женщиной, мне бы, наверное, это душу грело.
– Для вас существуют какие-то нравственные табу, из-за которых вы можете отказаться от той или иной роли?
– Я не люблю чернуху. А чернуху на сексуальной почве тем более.
– То есть вы бы не стали играть, например, маньяка?
– Смотря какого маньяка. Фантомаса бы я сыграл! С удовольствием. А вообще я люблю здоровое видение в кинематографе, здоровых, полноценных героев. Когда прочитывается, что у человека все в порядке и нет комплексов. Полупатологические истории, появившиеся в последнее время, меня не очень привлекают. В советское время такого практически не было. Раньше, конечно, была цензура жесткая. Может быть, и правильно.
– Вы любите старое советское кино?
– Мне нравятся все фильмы Леонида Гайдая. Да и вообще в то время кино было на высоте. Сейчас мы только начинаем его возрождать потихонечку. А раньше все было на широкую ногу. Я не очень люблю кино, которое кого-то чему-то учит. Стараюсь смотреть фильмы, которые просто рассказывают какую-то историю. У нас еще все привыкли, как при социальном строе, что в кино нам кто-то покажет, как надо жить. А зачем? Каждый должен своей головой думать, принимать решения. И кино должно быть всякое. Не только серьезное, или только смешное, или только страшное. Я сторонник разнообразия в кино. А у нас сейчас популярен жанр социально-академический. Ну, посмотрите все фестивальное кино. А остальное как-то не вырисовывается. С жанровостью проблемы, к сожалению.
– Вы сейчас снимаетесь в фильме ужасов «Вий». Как думаете, он будет более страшным, чем тот, старый советский «Вий»?
– Думаю, да. Но фильмом ужасов его назвать нельзя, это, скорее исторический детектив с элементами фэнтези. Старый фильм был действительно страшный, но сегодняшнему юному зрителю это, конечно, покажется цветочками по сравнению с тем, что мы сейчас снимаем.
– Вы видели английский фильм «Больше Бена», где снялся ваш брат Андрей?
– Да. Мне фильм понравился. Я люблю кино современное, жесткое отчасти, с юмором. Английский юмор вроде бы непонятный для нас, а он универсален в этой картине. Вот это и есть работа на широкую публику, на мировой формат. Понятное дело, что старшему поколению тяжело, они привыкли жить только у себя в стране. А сейчас можно жить по-разному, быть человеком мира. Профессия позволяет работать в таком формате. Сниматься в Европе, Японии, Корее, везде. При этом быть, естественно, русским патриотом, представлять страну уже на международной арене. Вот это задача number one. Сложная. Но выполнимая. Все для этого есть.
– А вы говорите по-английски?
– Учу, да. Неплохо вроде получается. Так, скажем, вычищаю язык, чтобы он был более грамотный. Американский английский очень отличается. Хоть мы и говорим, что там разница мизерная, но в Америке очень большая сленговая культура.
– Как вам кажется, среди актеров вашего поколения есть те, кто болен «звездной болезнью»?
– Конечно, есть – полно. Хотя люди чуть популярны у себя на родине и зарабатывают-то, по московским меркам, не так уж и много. Я, честно говоря, не понимаю, откуда берется такая голливудская звездность. Мне кажется, от глупости. «Звездуют» люди, которые зарабатывают очень много денег, поскольку у них появляется то, что порождает «звездную болезнь» – власть. А просто от известности балдеть – это неинтересно и глупо. Понимаете, если бы я был сыном олигарха, какая бы у меня была «звездная болезнь»! И не нужно мне быть при этом известным артистом. Летал бы себе на самолете к бабушке на пирожки в Норвегию и чувствовал себя прекрасно.
– Ну, я думаю, вы бы свою судьбу на такую не променяли бы.
– Да нет, конечно. Я просто говорю, отчего возникает настоящее такое забвение. А это все… Ну, снялся ты в журнале, завтра Петя снимется, сосед твой. А на Западе есть культ артиста, институт звезд, это нормально. Западные звезды зарабатывают огромные деньги по сравнению с нами, и с ними считаются очень серьезные люди. Вот ее (показывает на фотографию Мадонны в журнале «Pro Кино») уважают больше, чем Ходорковского, Березовского и всех, вместе взятых, богачей. И какой-нибудь дядя с золотыми часами почтет за счастье с Мадонной поужинать или просто иметь какие-то общие дела. А у нас в стране не так.
– У нас тоже люди с пиететом к артистам относятся. И олигархи их на ужины приглашают.
– Естественно. Они их покупают. Сегодня Петю купим, завтра Васю. Есть такой списочек у них, кто сколько стоит. И, поверьте, недорого. Все, собственно, меряется масштабами. А деньги сегодня отражают масштаб. Мы живем в такое время.
– Алексей, вы верите в дружбу между мужчиной и женщиной?
– Верю, да. Вы ведь имеете в виду просто дружбу, да? Без тесных отношений?
– Ну, я не знаю, что вы имеете в виду под словом «дружба».
– Я не знаю, что вы подразумеваете под этим (улыбается). Мне-то вообще с женщинами договориться проще. Они милосерднее, добрее. Поэтому, конечно, верю.
– Но женщины и мужчины – существа с разных планет, и до конца понять друг друга они все-таки не могут?
– Да, так и есть, две разные планеты. Нужно нам понять друг друга, чтобы жить хорошо. Но возможно ли это? Любовь – ответ на все вопросы. Если любишь человека, не важно с какой он планеты, будешь с ним пытаться ужиться.
– А вы вообще легко сходитесь с людьми, вы контактный человек?
– Да. Люблю адекватных, здоровых, взрослых, сильных людей. Конечно, сразу с ними в контакт войду. У меня старых друзей в принципе мало очень осталось. В основном новые дружбаны, корешки. Но их, поверьте, немного, немного таких людей, – непростых, незанудных, незаломанных и свободных, людей, с которыми мне интересно.
– В фильме «Игры мотыльков» как раз о незаломанных людях вы сами исполняли песни Сергея Шнурова. Не планируете продолжить эксперименты с вокалом?
– Планирую, но пока ничего конкретного не намечается. А вообще в планах есть попеть, поплясать. Я 10 лет у станка стоял, добросовестно занимался хореографией, мне это нравилось. И я сам люблю музыкальные фильмы.
– Слушайте, вас действительно нужно снимать в таких фильмах, а то зрители вас с этой стороны и не знают совсем.
– Нас таких, которых надо, знаете сколько? (Смеется.) Фильмов не хватит на всех. Один мюзикл в пять лет выпускается, а все артисты танцующие и поющие. У нас еще все в таком экспериментальном положении находится: а вдруг получится, а вдруг нет? Нет уверенности, что мы снимем мюзикл, и он точно пойдет.
– Какую музыку сами любите слушать?
– Разную. Последнее время слушаю группу Nirvana. Нравится Depeche Mode. С уважением отношусь к Мадонне. Разных исполнителей американских слушаю. Чернокожих в основном. Хотя Эминем тоже молодец. Из наших – Виктор Цой, «Мумий Тролль».
– Если бы судьба забросила вас на необитаемый остров, например, на месяц, чему бы вы больше были рады – компьютеру или книге?
– Компьютеру, конечно. Там есть и книги, и девчонки, и друзья.
– То есть вы с компьютером на «ты»?
– Да, я бы не сказал. Но Интернет такая серьезная составляющая моей жизни.
– С поклонниками общаетесь?
– Устраиваю иногда общение в чате на час-полтора. Сейчас, правда, реже – времени нет. Отвечаю на вопросы.
– Критику приемлете в свой адрес?
– Да. Но вы знаете, я сам себе самый серьезный критик, честно вам скажу, круче не найти. И сам себе фейс-контроль серьезный. Я-то себя знаю хорошо и про свои ошибки знаю, где я обманул, или обманулся. А чужой человек может и не заметить.
– Когда читаете в прессе неправду о себе, раздражаетесь или уже относитесь к этому философски?
– Совершенно спокойно отношусь. Написали, ну и что. Ну, поверили, ну и что? Что мне теперь бегать и говорить всем, что это неправда?! Бред же, правильно? Если будет возможность, скажу, что там написали не так, чтобы просто народ в заблуждение не вводить. Пока что и не было в этом плане каких-то серьезных моментов.
– Вы согласны с фразой, что «смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать»?
– Наверное, да. Великие слова Виктора Цоя. Любовь уж точно стоит того, чтобы ждать. J