– Говорят, петь вы начали чуть ли не в грудном возрасте. А когда впервые оказались на сцене?
– В четыре года. Это произошло на выставке моего отчима и мамы, которая тогда открывалась в Питере. Но то выступление можно назвать неудачным: я застеснялась и ушла со сцены. Думала, что никогда больше на нее выходить не буду. А потом, через два года, я была с мамой на радио – у нее брали интервью и попросили спеть: она в прошлом – певица. И тут я, шестилетняя, нагло спросила, можно ли вместо мамы спою я. С тех пор и пою.
– Инициатива профессионально заняться творчеством принадлежала вам или маме?
– Я захотела заниматься этим всерьез лет в 13, когда начала понимать, что и для кого я хочу делать. А до этого мне нравилось просто петь. Когда я была ребенком, это не являлось для меня профессией или обязательством. Мама же, как опытный человек, с детства ориентировала меня, чтобы я нарабатывала какие-то навыки в профессии.
– Будучи ребенком, вы выступали перед главами государств и звездами. Помните, какие ощущения испытывали, выходя на большую сцену?
– Страшно было. Во время первого саммита, в культурной программе которого пришлось участвовать, мне было 10 лет, и меня абсолютно не интересовало, президенты сидят в зале или кто-то другой. Ведь любой выход на сцену и тогда, и сейчас вызывает уйму волнительных эмоций. Прежде всего потому, что это огромная ответственность. И это я с раннего возраста понимала. Поэтому других мыслей не было, я не соображала, что передо мной сидят вершители судеб разных стран – ну просто важные дяденьки. Гораздо больше впечатлений я получила от того, что первый раз в жизни ехала на «Мерседесе» с мигалкой по всей Москве – так нас везли на концерт. Да не важно все это! Я и тогда была аполитичным человеком, и сейчас такой же осталась, ничего не изменилось.
– Концерты бывают разными. Внешние обстоятельства, порой, очень на них влияют. На 300-летии Санкт-Петербурга, когда вы выступали перед президентами, судя по трансляции, были проблемы со звуком. Чуть ли не единственными, кто не ударил в грязь лицом, были вы и Паваротти.
– Мы вживую пели. Большинству остальных участников, певших под фанеру, было гораздо легче в этой ситуации. Но любому артисту, который делает живую музыку, важен технический аппарат и условия проведения концерта – акустика, качество звука и так далее. Там была проблема со звуком и погодой: и у Паваротти, и у меня возникла очень странная история – сильнейший ветер мгновенно уносил звук со сцены и не давал петь нормально. Лучано Паваротти раскачивало, как большой корабль, а я не слышала оркестра и не понимала, в какой тональности пою. Отвратительно, конечно, что в таких условиях надо было еще представлять своим выступлением целую страну.
– Вами восхищались многие великие люди – и Кустурица, и Хосе Каррерас. А кто из мастеров искусства произвел на вас наиболее сильное впечатление?
– Мстислав Ростропович и Галина Вишневская, Эмир Кустурица, Денис Мацуев, Гарик Сукачев, Слава Бутусов, Юрий Шевчук, Женя Гришковец – на самом деле очень много таких людей. Они все очень разные, но, безусловно, интереснейшие люди. Общение с ними – это своеобразные мастер-классы. Я счастлива, что случается возможность находиться в их биополе. Одно то, что они на тебя посмотрели, с тобой поговорили – это уже удовольствие и опыт.
– Кроме мамы в вашей семье есть еще поющие люди?
– В моем детстве, еще в Новосибирске, часто бывали такие праздники с родственниками, когда все за столом пели. И все – на разные голоса, как грузины. Это при том, что музыкальное образование в нашей родне только у мамы. Просто все – с абсолютным слухом и музыкальным чутьем. Звучали чаще всего малоизвестные народные песни в так называемой жесткой манере пения. Это такая сильная атака и открытый звук, которые используются при пении. Эту манеру теперь использую и я. Это все семейное – то, что я слышала в детстве от взрослых, как любой ребенок, повторяла. Ну вот и наповторялась.
– Мама еще и руководитель группы, и продюсер, но все-таки она прежде всего мама. Делает поблажки дочери?
– Она очень строга ко мне. Конечно, хочется, чтобы мама по головке погладила, сказала: «Как все хорошо! У тебя было замечательное выступление». Она очень редко меня хвалит. Зато если такое происходит, я точно знаю, что это заслуженно. Она вообще требовательна к тому, что касается профессии и развития в ней, поэтому, являясь фактическим продюсером всей нашей группы, не выделяет меня среди других музыкантов. Но это – в работе, а как у мамы с дочкой, у нас очень нежные и доверительные отношения.
– Она еще и костюмами вашими занимается, и финансовым директором группы является. Посвящает ли мама вас во все эти вопросы?
– Она еще и аранжировками занимается с ребятами. А в финансовые вопросы я просто не хочу влезать. Я со школы плохо считаю, так что если бы заведовала семейным бюджетом, от него довольно быстро ничего бы не осталось. Именно поэтому я не занимаюсь нашими гонорарами, не интересуюсь, сколько стоит аренда студии, и так далее.
– У вас наверняка, как у всякой молодой девушки, есть свои нужды, увлечения и предпочтения, требующие весомой финансовой поддержки. На что обычно тратите свои гонорары?
– Деньги как-то очень быстро тратятся. Я не знаю даже, на что они уходят. Ну в выходные куда-то сходить, купить что-то себе, друзьям подарки, съездить куда-нибудь.
– Когда вы учились в ГИТИСе, снимались в фильме. Были какие-то еще предложения, связанные с кино?
– Предложения и сейчас продолжают поступать, но либо это сериалы с какими-то убогими сценариями, либо действительно что-то интересное и серьезное – вплоть до главных ролей. Но я вот не чувствую в себе таких актерских способностей, чтобы брать на себя ответственность за такую работу. С одной стороны, интересно все это, с другой – не хочется вставать в длинную очередь бездарностей, что-то говорящих с экрана. Да и времени на это у меня совсем нет. Так что пока отказываюсь. Но жизнь такая штука... Я не могу говорить, что никогда этого не случится.
– Кроме работы на сцене вы еще в КВН играли – тоже своеобразная актерская школа. Как вы вообще попали в команду веселых и находчивых?
– Я тогда жила в Новосибирске. Кавээнщики увидели поющую девочку по телевизору, позвонили и пригласили. Это был как раз первый сезон их игры. Я поучаствовала в музыкальном конкурсе, в Юрмалу съездила. Мне было тогда 9 лет, и начиналась новая жизнь – нам предложили переезжать в Москву, писать альбом и так далее. В общем, беззаботное детство, когда можно было заниматься, чем хочешь, заканчивалось, и следующий сезон команда играла уже без меня. Конечно, интересно все это было! Они же взрослые, такие все талантливые, энергии – через край! И меня там очень любили, я была как дочь полка. Оттуда куча интересных людей вышла: Таня Лазарева, Александр Пушной, Гарик Мартиросян... Сейчас, спустя 10–11 лет, когда общаюсь с ними, прямо как в детство окунаюсь.
– Вы – человек деятельный. Помимо музыки еще и психологией занимаетесь. Пишете диссертацию?
– Да, я прикреплена к Новосибирскому педагогическому университету. Но в аспирантуре не учусь – это называется «вольный соискатель научной степени». Так как я очень ленивый человек, то все это длится долго как-то, с большими перерывами. Мне за это жутко стыдно. Но учусь я не для корочки, а просто потому, что, во-первых, хочу еще учиться, во-вторых, мне интересна тема, за которую взялась. Как говорят на кафедре, никто пока не писал об этом – тема связана с психологией артистов и методами их воздействия на зрительный зал. Даже если я не успею защититься в срок – ничего, я уже прочитала достаточно много книг по психологии, и это не пройдет даром. Если не получится диссертация, все может вылиться в какой-то интернет-портал либо стать книгой. Думаю, это будет интересно людям как по одну сторону сцены, так и по другую.
– Выбор темы важен для дальнейшей жизни. Хотите использовать полученные знания для себя?
– Просто я окончила институт в 19 лет и поняла, что мой мозг еще готов к восприятию новой информации. Тогда я решила получать второе образование. А так как мозг мой никак не реагирует на точные науки, то поняла, что буду заниматься либо журналистикой, либо психологией. Все это я делаю в первую очередь для себя. Сейчас – такой «накопительный» период, а дальше нужно будет свой жизненный опыт перенести в диссертацию. Хотела бы, чтобы в экспериментальной части этой диссертации участвовали несколько известных людей – от актеров до певцов – и поделились своим опытом. Я уже начала собирать информацию – беседую с людьми на гастролях. Надо сказать, артисты с таким воодушевлением к этому относятся! Так что, в любом случае, ничего не происходит зря.
– На сцене вы – улыбчивый и светлый человек. А в жизни? Откуда черпаете энергию?
– Ну мне не так много лет, чтобы ее не было. Я вообще достаточно энергичный человек, могу много дел одновременно делать. Стараюсь из своего времени выжимать по максимуму. Это какие-то личностные качества, я, можно сказать, – холерик. Плюс ту энергию, которую я, безусловно, в огромных количествах трачу на концертах, восполняю за счет обратной энергии, которой делится со мной зал.
– Личная жизнь, влюбленности, увлечения как-то влияют на творчество?
– Мне кажется, что сильные внутренние состояния, душевные переживания прекрасно сублимируются в творчество. Поэтому творческий человек все время должен быть с оголенными нервами. Но сейчас я вообще ни в кого не влюблена, что для меня, честно говоря, немного странно. Просто такой период в жизни. В этом я тоже вижу свои плюсы – спокойствие и гармонию. Чтобы тебя настигло что-то чистое, светлое и гармоничное, нужно сначала с собой разобраться. Поэтому сейчас – пусть это несколько эгоистично – я занимаюсь собой.
– Вы как-то говорили, что очень любите детей. А есть уже желание иметь своих?
– Конечно, я очень хочу детей. Это нормальное желание для любой женщины. Работа, карьера не могут влиять на это желание.
– Ждете большого чувства?
– Как минимум – большого чувства, как максимум – просто хочу семью.
– Когда захотели жить отдельно, как преподнесли свое желание маме?
– Это мама мне преподнесла. Просто в какой-то момент я поняла, что вроде бы готова жить отдельно. Хотела снимать жилье, но мама мне сказала: «Давай лучше потерпим и купим тебе квартиру». Конечно же, я согласилась. Чуть больше года назад ее купили, но въехала я туда месяцев шесть назад – долго ремонт делали. Вместе с мамой придумывали, как все там перестроить, как обставить. С тех пор, как я въехала в собственную квартиру, очень многое во мне изменилось. Первое время страшновато даже было, а потом привыкла жить одна. Я стала действительно самостоятельнее и не потому, что сама себе еду готовлю, прихожу во сколько хочу, – дело не в этом. Ощущение обособленности и личного пространства, мне кажется, нужно каждому взрослому человеку. Опять же – чтобы работать над собой было удобнее.
| СПРАВКА
|