Согласно словарям, субкультура определяется «системой ценностей, стилей поведения и одежды, а приверженцы этой системы обладают определенными интересами». Музыку слушают одинаковую, штаны носят похожие, разговаривают на одном им понятном птичьем языке-сленге. К субкультуре можно было бы отнести даже футбольных фанатов, но им недостает этической, моральной составляющей – иначе говоря, идеи.
«Дети цветов» совсем завяли
Вот идет длинноволосый человек с ленточкой вокруг головы, потертые джинсы украшены цветочками, за плечами – гитара. Хиппи. Да, только картинка эта похожа на старую фотографию: «дети цветов» незаметно исчезли с московских улиц. Куда?
Похоже, что в начале двадцать первого века они окончательно ушли на свои «Земляничные поляны», открытые еще «битлами». Представителям последней волны российских хиппи сейчас по 30–35, они успешные, давно сидят не на брусчатке, а на уютных диванах.
В 90-х главными хипповскими местами Москвы были Арбат и Гоголевский бульвар. Но летняя жара не вечна, и с «Гоголей» хиппи шли в сквоты – один из самых известных находился неподалеку, на Остоженке. Это был заброшенный дом, который в те годы находился в той стадии, когда его уже покинули люди, но еще не начали ремонтировать или сносить. В пустующих квартирах жили люди не по одному году, причем не только те, у кого жилья в Москве не было. Основу хипповской коммуны составляли обеспеченные дети успешных родителей – студенты престижных вузов. Канализацию и воду «хиппарям» не отключали, правда, приходили какие-то службы, пытались выгнать молодежь, но не получалось. Протестуя против социума, хиппи сами же успешно им пользовались, получая деньги либо игрой на гитарах (сейшенами), либо банальным попрошайничеством, которое, правда, называли на английский манер «асканием» (от to ask – «просить»).
Где теперь эти «дети цветов»?
Городские Пьеро
Раньше молодому и протестующему интеллектуалу была одна дорога – в хиппи. Теперь же дорог неизмеримо больше, так же, как и способов самовыражения. На смену хиппи пришли готы, а чуть позже появились эмо. Основное место готичных тусовок – Чистопрудный бульвар. Мрачный имидж готов никого не оставит равнодушным: кожа, сетка и мятый бархат черного и пурпурного цветов, ошейники с шипами, волосы как вороново крыло, выбритые ирокезами, выбеленные лица с кроваво-красными губами... Современные декаденты мало что знают о своих предшественниках. Скажем, уж точно они бы приняли в свои ряды Зинаиду Гиппиус с ее неподражаемым: «Мне повстречался дьяволенок, худой и щуплый – как комар. Он телом был совсем ребенок, лицом же дик: остер и стар». Современные декаденты слушают «дарквэйв» и с ума сходят по хоррору и трэшу. А заодно терпеть не могут эмо.
Человек непосвященный гота от эмо может и не отличить: та же мрачная гамма, те же черные волосы, но только вместо пурпура эмо используют розовый цвет. Правда, выражение лиц у них сильно отличается: готы полны мрачной решимости, а эмо – печальны до безволия. В Интернете одно время был бешено популярен видеоролик, в котором очевидцы засняли попытку милицейского патруля проверить документы у двух двадцатилетних парней, облаченных в черно-розовую одежду. Великовозрастные лбы отчаянно рыдали, встречая каждый вопрос растерянного милиционера печальными возгласами о несправедливости и жестокой холодности мира.
«Никто не может стать эмо, если этого человека никогда не бросали, – рассуждает представитель движения, скрывающийся в Интернете под ником VictimOfLove. – В основном все против наркомании, алкоголизма, беспорядочных половых связей и вообще за здоровый образ жизни. Но так как эмо чувствительные и ранимые люди, то появляется атрибутика смерти. Но эмо не убивают себя! Они могут причинять себе физическую боль, чтобы заглушить боль душевную». Его юная единомышленница призналась «НИ»: «Когда я пыталась покончить жизнь самоубийством (у меня были причины более чем веские), то все сразу списали это на то, что я эмо. И что мне просто нечего делать... Всем было в общем-то плевать, что у меня творится в душе, у них было одно объяснение моего поступка – я эмо…»
Танцы на празднике огня
Очевидно, городские джунгли отрицательно действуют на психику молодежи, поэтому до депрессии – рукой подать. Но юношеский протест, выражающийся в чрезмерной эмоциональности и суицидальных наклонностях, уже далеко не на пике моды. В этом году популярнее иной путь.
...Их слышно уже у кинотеатра «Ударник»: Болотная площадь, которая раньше не в шутку звалась Разгуляем, явно сохранила свою энергетику: барабанный рокот вселяет в окружающих мысль, что у самого Кремля расплодилось африканское племя, тем более что меж стволов деревьев мерцает живой огонь. Этих людей называют «огнекрутами», или «пойстерами» (от новозеландского «пои» – шар). Раскручивая вокруг себя подожженные фитили, подвешенные на цепочки, пойстеры начинают двигаться в странном танце под музыку этнического барабана: африканского джембе или египетской дарбуки. Второе место в Москве, где можно встретить огнекрутов с барабанщиками, – Камергерский переулок. На этой пешеходной улочке их меньше, но зато можно сесть на скамейку и насладиться экзотическим зрелищем.
Профессиональные факиры относятся к этой тусовке пренебрежительно. Например, Дмитрий Мелкин из труппы «Огненные люди» рассказал «НИ»: «Субкультура – это параллельный профессиональному мир. У меня дома в тумбочке лежат пои – одни из первых в этой стране, и мне печально, что уличное движение превратилось в субкультуру, где важнее всего сделать крутой трюк. Я умею крутить «восьмерку» и «бабочку», но эти названия – ужасный, убийственный жаргон!»
Но любителям до профессионалов дела нет: в своем интернет-дневнике Чучка, одна из самых деятельных участниц «покрутонов», а именно так называются сборища огнекрутов, пишет: «Адски хочется крутить. Сдается мне, что я уже забыла, как это делать. Но очень хочется взять свой старый добрый стаф (один из главных инструментов огнекрутов), запихнуть его в керосин и беситься, и куражиться с огнем под любимую музыку, видеть вокруг кучу друзей и просто радоваться безо всяких «но», «если» да «кабы». Как в детстве. Когда радость – она радость, а грусть – грусть и есть, без примесей, осадков и прочих завихрений мозга».
Красота – страшная сила
На тех же «покрутонах» можно встретить бесчисленное количество странных людей. У кого-то мочки ушей растянуты большими сережками (так называемыми тоннелями), у кого-то волосы заплетены в косички всех цветов радуги. Они не похожи на жителей мегаполиса: скорее– в них больше сходства с индийскими йогами или предводителями африканских племен. Точного названия у этого сообщества нет, да и не тусуются они вместе. Такой стиль – внешнее выражение внутреннего мира. Люди эти не чужды этнической музыке всех мастей, играют на разных музыкальных инструментах, но при этом вполне благополучно существуют в социуме. Даже их дредды – это такие мохнатые «колбаски» на голове вместо обычных прядей – порой бывают «безопасными», то есть свалянными не из своих волос, а из специального материала, а потом прикрепленные узелками к собственной шевелюре.
Но если говорить о странных персонажах, то страннее всего – фрики всех мастей (в переводе с английского freak означает «безумец»). Фантазия фриков безгранична. Они могут выйти на улицу, замотанные оранжевым скотчем, и ощущать себя в гармонии с внешним миром. Пожалуй, самым известным фриком в России стал художник Андрей Бартенев, появляющийся то в образе человека-ботинка, то одетым а la баба на чайник. «Мне интересны люди, которые ярко и весело одеваются, фантазируют со своим образом. Это интересно, на них смотреть приятно. Для человека, который это делает, очевидно, почему он так одевается. Человек просто досказывает себя одеждой», – объясняет г-н Бартенев.
Есть и еще одно направление, в котором субкультура скорее внешнее самовыражение, чем идеология. Это называется флэш-моб (с английского – «вспышка толпы»). Множество людей собираются в одном месте, и все персонажи совершенно отдельно друг от друга совершают некое – чаще однообразное – действие. Читают один и тот же номер газеты в течение трех минут, поют одну и ту же песню, выпускают в небо воздушные шарики, а то просто замирают в случайных позах. Кто-то из флэш-моберов просто так развлекается, кто-то хочет доставить радость окружающим. Конечно, организация флэш-моба – дело серьезное, и здесь на помощь приходит Интернет. На специальных сайтах флэш-моберы договариваются об очередном мероприятии, то есть без Всемирной паутины движение технически было бы неосуществимым, ведь в одной акции участвуют как минимум полторы сотни человек.
Вообще в жизни современных субкультур Интернет важен до чрезвычайности: общение на форумах позволяет найти единомышленников, выглядеть и вести себя сообразно модному движению. Но речи о том, что все движения уходят в виртуальную реальность, нет: все интернет-сервисы играют лишь вспомогательную роль, но никак не основную. Ведь заменить живое общение – будь то танцы с огнем, рыдания друг у друга на плече или выдувание мыльных пузырей на оживленной магистрали столицы – возможно только при реальном, а никак не виртуальном участии персонажей этих странных историй.