Posted 3 марта 2008, 21:00
Published 3 марта 2008, 21:00
Modified 8 марта 2024, 08:14
Updated 8 марта 2024, 08:14
Если попытаться определить жанр нового спектакля Романа Козака, то, видимо, правильнее всего было бы обозначить «Оffис» как спектакль-тренинг. Режиссер вместе с хореографом Аллой Сигаловой поставили своего рода драматический балет на пять молодых актеров из недавно образованной при Театре имени Пушкина студии «СМАРТ». Каждый жест, поворот головы, пожатие плеч в этой постановке зафиксированы как па в танце. Пробежка, разворот, прыжок, поза – в спектакле просто слышится «раз-два-три, раз-два-три» хореографа, звучащее в головах исполнителей. Балетный тренинг более чем полезен недавним студентам. Недаром же начинающий актер Станиславский составлял целую скалу жестов в роли принца Нанки-Пу в «Микадо» Сюлливана. В роли японского правителя Станиславский учился носить кимоно, обращаться с веером (так, чтобы тот летал над сценой), складываться пополам в поклоне и бегать мелкой семенящей походкой.
Пьеса «Бесхребетные» Ингрид Лаузунд, правда, таких экзотических и увлекательных задач исполнителям не предлагает. Немецкий драматург дает серию зарисовок из жизни некоего воображаемого офиса некоей страны (профиль учреждения непонятен: то ли детсады строят, то ли ракеты выпускают, то ли спички, то ли бомбы). Идет нормальная офисная жизнь, как она представляется человеку со стороны, в офисе никогда не работавшему: интриги, скандалы, воровство чужих идей и папок, любезные улыбки и змеиное шипение за спиной. Пять персонажей волей автора оказываются в самых разных ситуациях, иллюстрирующих одну мысль: «бесхребетные», видите, какие «бесхребетные»! И так два часа подряд. Спасибо, я давно поняла, что буквально все персонажи не отличаются волей, умом и сообразительностью. Ни выписанных характеров, ни сюжетного движения, ни движения мысли в пьесе Ингрид Лаузунд нет. Есть серия разного качества зарисовок, иногда смешных, чаще иллюстративно-прямолинейных, но утомляющих навязчивым повторением и так не блещущей новизной мысли.
Репетируя свой разговор с начальником, дама-клерк впадает в прострацию, окончательно запутавшись, куда она должна класть ручку, куда сигарету, куда бумаги. Вежливо уверяя друг друга, как они счастливы поработать вместе, два управленца кидают «в сторону» комментарии, что именно они сделают с навязанным партнером. И в результате начинают путать внешний план разговора и внутренний. Пока актерам явно лучше удаются комические сценки, а пафосные выплески идут с натугой (иногда даже кажется, что исполнители выучили текст, никак не вдумываясь в его пусть бедное, но содержание).
Роману Козаку приходится прилагать недюжинную изобретательность, скрывая утомительную монотонность авторского построения. Иногда даже жалко, что столько умений и изобретательности тратится на то, чтобы прикрыть драматургическую пустоту, расцветить бантиками фантазии вопиющее отсутствие хоть какой-нибудь мысли.
В спектакль остроумно включены почти цирковые трюки с предметами. Самостоятельно бегает пепельница-плевательница. Вдруг на наших глазах в горшке на полу опадает цветок. Кофейный автомат живет собственной жизнью: бурча, трясясь от злобы и шипя на подходящих. Автоматизм офисной жизни показан через автоматизм действий и слов, повторяющихся по заведенному ритуалу до изнеможения.
«Оffис» – спектакль, безусловно, полезный. Кто будет спорить, что тренировка тела актерам необходима. Другой вопрос, что кроме фитнеса для тела необходим также и фитнес для мозга, и фитнес для души. Тем более что в нашей жизни они встречаются куда как реже.