Кинорежиссер Никита Михалков

– Никита Сергеевич, поздравляем вас с выходом в финал.

– Спасибо. Но честно скажу, я, как и раньше, не думал об этом, так не думаю об этом и сейчас. Это известие застало меня на съемочной площадке, а работа над новой картиной – сейчас это «Утомленные солнцем-2» – самая большая радость. А радость от выхода в финал ее только догоняет.

– Вы не рассчитывали на высокую оценку заокеанских киноакадемиков?

– Мы посылали картину на конкурс, не имея в Америке дистрибьютора. Нас можно сравнить с мальчиком из деревеньки, который послал рисуночек в академию, и его приняли. И то, что картина «12» из заявленных 65 фильмов прошла в девятку, а потом вошла в пятерку, – это уже большая победа. И я на большее не рассчитываю. И вообще, я считал и считаю, что это сугубо русская картина, с русскими проблемами. Я очень благодарен американским коллегам, которые смогли оценить совершенно незрелищную, не картину-блокбастер с захватывающим сюжетом, а разговорную, философскую картину.

– Что вы думаете о своих конкурентах в финале? И можете ли предположить, кто же из вас возьмет главный приз?

– Конкуренты, конечно, достойные. И Сережа Бодров – замечательный режиссер, и картина его прекрасная, и я считаю, что каждый из четырех фильмов достоин самой высшей награды.

– А вас удивляет, что в финал вышла аж тройка славян – вы, Бодров и поляк Анджей Вайда? Вы можете как-то объяснить такой выбор академиков?

– Кстати, вы забыли о Сергее Гармаше, он снялся не только в «12», но и в «Катыни». Что я могу сказать о таком выборе? Видимо, меняется время. Потом, понимаете, настоящее кино бывает там, где есть настоящие проблемы и чувства, и где есть попытка разобраться в сути и дыхании человеческого характера. А это всегда было присуще славянской литературе. Поэтому, я думаю, в данном случае это то, что должно было произойти. Все так или иначе зарифмовано. Посмотрите, как играют на мировых кортах наши теннисисты – Давыденко, Мирный, Шарапова, Дементьева – как они котируются, как их боятся. Ну, значит, такое отношение докатилось и до кинематографа.

– Но ведь всегда считалось, что американские академики наших не любят.

– Ну что же, Бог даст. Я считаю, что самая большая радость – это нечаянная радость – когда снимаешь, снимаешь кино, и вдруг его кто-то оценивает. Единственное желание, оно, может быть, неосуществимо, но оно трепетное – хочется, чтобы и наша кинокритика чуть больше любила отечественный кинематограф.