Лауреат премии «Большая книга 2007» Людмила Улицкая

– Вы думали над тем, что ваш роман может получить такой общественный резонанс?

– Ни в коем случае! Я скорее рассчитывала на провал, потому что мне казалось, что эта книга не привлечет внимание стольких людей. На мой взгляд, для атеистов она не столь интересна. Но ее прочитали и те, от кого я совершенно не ожидала этого. Что не может не радовать. У меня было заниженное представление о том читательском сообществе, в котором мы живем. Ведь «Даниэль Штайн» – то, что называют «трудным чтением». Я не предполагала, что сегодня найдутся люди, которые потратят время на такое сложное развлечение. Даже мои знакомые то бросали, то начинали читать вновь, потому что видели в ней что-то очень важное. Мне казалось, что я делаю нечто, на что я не способна, но мне удалось совершить это – сказать что-то важное в книге. Для меня это был подвиг.

– Почему же тогда на церемонии вы обмолвились, что предпочитаете быть второй?

– Дело в том, что первого места я побаиваюсь при любых обстоятельствах, даже в партере стараюсь брать место подальше. Я не тот человек, которому уютно сидеть под софитами. Даже более того, я неспортивный человек. Не люблю спорт, потому что он подогревает страсть человека. Я миролюбивый и хорошо воспитанный человек, поэтому первое место готова уступить всегда. Мне даже на третьем месте комфортнее находиться.

– А для вас вообще имеют значение литературные премии?

– Это был третий шорт-лист литературных премий, в котором участвовала моя книга. И, честно сказать, думала, что победителем я не стану, поэтому получить ее было приятной неожиданностью. Сегодня литературные премии для меня мало что значат. Это больше признак читательских симпатий, для писателя это важно. Я бы спокойно и без нее прожила.

– На ваш взгляд, от чего зависит, станет книга победителем или нет?

– Естественно, от задач жюри. Правда, в данном случае я не знала даже устава комиссии. Знаю, что у «Букера» ориентация на мейнстримовскую хорошую литературу. Одноименная английская премия мне тоже знакома, и какие книги ее получают, я себе представляю. Кстати, мне она очень нравится: не жалею ни об одной прочитанной книге-победительнице. А вот последний нобелевский лауреат вызвал чувство глубочайшего недоумения. Словом, какая книга будет на первом месте, зависит от того, подо что «заточена» премия.

– В целом как вы оцениваете состояние современной литературы?

– Я читаю современную литературу, но довольно мало. В этом году прочитала, например, очень хорошую книгу «День опричника» Владимира Сорокина, которую в шорт-листах нигде не нашла. Мне это не понравилось, поскольку возникло ощущение, что это некоторая политическая ориентация: книга действительно очень острая и глубоко критичная. И я очень боюсь и надеюсь, что ошибаюсь, что ее отсутствие в списках литературных премий – некоторая тенденция. Хотя она мне понравилась своей элегантностью, остроумием и стилем.

– Положение писателей в современной России, на ваш взгляд, отличается от положения в других странах?

– Думаю, что писатель в России находится в том же положении, что и в любой стране мира. Большинство авторов, кроме исключительных единиц, работают не для того, чтобы прокормиться, ведь на самом деле они люди иных профессий. И только доля процента писателей зарабатывают достаточно, чтобы заниматься только литературным трудом. Это реликты нашей советской жизни: писателям платили за заказные работы, а они наперегонки писали производственные романы. Вот эта ситуация была нездорова, когда они прекрасно жили на заказных работах. Сегодня, конечно, правит рынок, это так же жестко и тяжело, как власть идеологии.

– Но существуют же некие секреты создания бестселлера...

– Я человек не конструирующий и никогда в жизни не задумывалась об этом. Мне всячески неприятно думать даже, что возможно какое-то внутреннее форматирование самого себя подо что-то еще. Для меня важно сделать некое высказывание, которое бы соответствовало тому, что я действительно хочу выразить. Ведь это очень важно – сказать именно то, что ты хочешь, а не попадать в «молоко».