Спорам о том, насколько язык православного богослужения доступен современному человеку, не один год. Официальная позиция РПЦ категорична: «Ходите чаще в храм и со временем станете все понимать». При этом не берется в расчет одно очень важное обстоятельство: прихожане, в отличие от духовенства, церковно-славянский язык не изучали. А учить его сегодня и негде, и некогда. Не случайно телевизионные трансляции пасхальных и рождественских служб сопровождаются синхронным переводом.
В начале 90-х, когда в храмы вновь хлынул народ, эту тему поднимали и в прессе, и в церковных дискуссиях. Некоторые московские священники тогда отважно заменяли отдельные старославянские слова, а то и целые обороты на современные русские и даже читали Евангелие в русском переводе. За что были подвергнуты дисциплинарным взысканиям. Епископат продолжал настаивать на своем: этот язык сакральный, а если служить по-русски, вся возвышенность испарится. Дискуссия свернулась. Однако сегодня, похоже, иерархи готовы вернуться к тем давним спорам.
«Вопрос о церковно-славянском языке стал каким-то жупелом, каким-то табу, но нам от этого вопроса никуда не уйти», – заявил на прошедшей в Москве V Международной богословской конференции «Православное учение о церковных таинствах» епископ Венский и Австрийский Иларион (Алфеев). «Наши молодые прихожане – дети эмигрантов, – рассказывает епископ. – Они говорят на ломаном русском, а по-славянски не понимают ни одного слова».
Вот почему в таких приходах читают Евангелие и Апостол и по-славянски, и по-русски, и на европейских языках. Епископ Иларион убежден, что руководством РПЦ должны быть разработаны рекомендации «для тех епархий, которые находятся в миссионерской ситуации, где люди слабо связаны со славянским и даже с русским языком». Епископ обратил внимание участников «круглого стола» на то, что в недавно принятой Священным Синодом «Концепции миссионерского служения» нет ни словечка о возможности использовании русского языка в богослужении.
Как ни странно, ведущий «круглого стола» член Синода митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (Гундяев) не стал спорить со своим молодым собратом. Он напомнил, что вопрос о русском языке в богослужении готовился к обсуждению на Поместном соборе 1917 года. «И никому не приходило в голову тогда сказать, что человек, поднимающий эти вопросы, не православный». А преподаватель Санкт-Петербургской духовной академии диакон Владимир Василик, поддержав епископа Илариона, заявил, что «проблема языка назрела не только для зарубежных приходов, так как для наших соотечественников даже язык Пушкина уже полунепонятен».
Между прочим, еще в позапрошлом веке об этом писал святитель Феофан Затворник: «Наши церковные песнопения все назидательны, глубокомысленны и возвышенны. В них вся наука богословская и все нравоучение христианское, и все утешения, и все устрашения... А между тем большая часть из этих песнопений совсем непонятна. Вследствие чего новый перевод книг богослужебных неотложно необходим. Ныне, завтра надобно к сему приступить». Увы, для русского языка врата алтаря затворены поныне. Однако то, что люди Церкви вернулись к обсуждению проблемы, вселяет некоторые надежды. Как подчеркнул епископ Иларион, сочетая славянский с русским, «мы создали бы мост между внутренней церковной действительностью и тем миром, который становится все дальше и дальше от нас».
Сторонников у владыки в церковной среде не много, но они все же есть. Выдающийся иконописец нашего времени архимандрит Зинон (Теодор) убежден: «Вопрос о переводе богослужебных текстов на русский язык рано или поздно все равно встанет. Во всяком случае, уже сегодня по-русски надо читать Апостол и Евангелие, чтобы они не казались «памятниками», а говорили прямо сердцу и уму современного человека».