Первое, что приходит в голову: никому эти вещи не нужны, ну и пусть наш легпром тихо умирает, как, например, в Грузии. Однако не все так просто. Не все, но многие наши легковики могут делать то, что действительно «будет носиться». И, если раньше они просили государство им помочь, то теперь умоляют не мешать.
По последним данным Росстата, за 9 месяцев 2007 года легкая промышленность пережила спад практически по всей производственной номенклатуре. Так, по отношению к соответствующему периоду года прошлого объем выпуска трикотажных изделий снизился на 5%, костюмов – на 10, обуви – на 10, брюк – на 12, курток – на 20, а пальто – на 24%. Иного слова, кроме как «кризис», для оценки такой картины подобрать сложно.
Государство на это смотрит спокойно. Советник президента Рослегпрома Галина Барышева объяснила «НИ», что имеет место своеобразная «коррекция» после бурного роста прошлого года. Тогда некоторые эксперты действительно всерьез заговорили о возрождении нашей легкой промышленности. Но по потребительским ощущениям все разговорами и закончилось. По крайней мере, ни о каком «головокружении от успехов» речи и быть не могло – отечественные вещи в магазинах по-прежнему трудно найти. На это есть другие объяснения. «Нам сложно конкурировать с валом серого импорта, захлестнувшего рынок, – рассказала «НИ» г-жа Барышева. – Из-за этого иностранная продукция в нашей стране продается практически по демпинговым ценам. У конкретных секторов есть, однако, и конкретные неприятности. Так, снижение ввозных пошлин на обувь подкосило наших производителей. И теперь те скудные меры, что предпринимает правительство по защите отрасли, становятся явно недостаточными».
Впрочем, и по поводу официальной статистики производители высказывают сомнения. «К примеру, по официальным данным, в Москве производится всего лишь 1,2 тыс. шляп в год, тогда как одна наша фирма в реальности делает их более 5 тыс., – поведала «НИ» председатель ассоциации производителей головных уборов России Ольга Михайленко. – Вот с реализацией, прежде всего в крупных городах, действительно существуют определенные проблемы».
Но если нельзя продать, зачем тогда делать? В экспертной среде уже стали задаваться вопросом: а нужен ли России отечественный легпром в принципе? Если он сваливается после каждого чиха мировой конъюнктуры или банального понижения пошлин, имеет ли смысл поддерживать его на плаву? Может быть, следует поступить так, как с промышленностью автомобильной, где производство повсеместно заменяется сборкой иномарок? Ведь иностранцы и строят заводы, и управляют ими, и новые технологии привозят, и персонал сами отбирают. Специалисты на это отвечать однозначно не решаются. Отличия между автомобилями и продукцией швейно-текстильной индустрии очевидны: заградительные пошлины для первых существенно выше. А главное, считают эксперты, если машины свои мы делать не умеем, то с одеждой и обувью дело обстоит иначе. Нужно только это дело не давить в зародыше.
Если раньше российские производители просили у государства денег и защиты от импорта, то теперь они умоляют: не мешайте. Никаких особенных, уникальных возможностей серьезный бизнес в этой отрасли не просит. Потому что трудности у него чаще всего не специфические, а присущие всему бизнесу в стране, в особенности малому и среднему. Это все те же административные барьеры, беспредел местных властей, недоступный кредит и монополизация торговых сетей. Легпром все это ощущает сполна, потому что у него нет ни больших капиталов, ни лоббистов, ни связей во властных структурах.
«Наши головные уборы неоднократно получали высокую оценку на международном уровне, – рассказывает Ольга Михайленко. – На одной из выставок ими выразил восхищение директор фирмы Marzi, между прочим, шьющей шляпы для британской королевской семьи. Так что работать мы умеем. Однако наша отрасль, и прежде всего малый бизнес, постоянно находится в подвешенном состоянии. У нас нет в собственности площадей, все находятся на аренде. Это означает, что любую фирму можно уничтожить буквально за один день, что происходит совсем нередко. Кроме того, для нормальной работы приходится готовить огромное количество всевозможных документов и справок. Практически нереально получить кредит – от мелких предпринимателей банки требуют залога имущества, а откуда ему взяться? Разве что личные машины или квартиры закладывать. Крупные торговые сети нас не пускают – у них уже заключены договоры с иностранцами. Поэтому нашим предпринимателям приходится идти в провинцию – Сибирь, Дальний Восток, в общем, туда, где сети еще не доминируют. Наконец, таможенная политика нашего государства ничего кроме удивления вызывать не может. Что сырье, что готовая продукция идут по одной и той же ставке – 20%. Что при таком раскладе будет выгодно ввозить – ткани или готовые изделия? Вопрос, думается, риторический».
Директор Института социальной политики и социально-экономических проблем Высшей школы экономики Сергей Смирнов считает, что разговоры о смерти легкой промышленности были бы уместны в начале 90-х годов, когда предприятия закрывались в массовом порядке. «Сейчас же идет естественный процесс, – рассказал он «НИ». – Сильные остаются, слабые умирают. В той же Ивановской области все предприятия разные. Многие из них сейчас вполне успешны. При этом нужно понимать, что конкурентоспособным по всем позициям наш легпром может стать, только если уменьшить зарплату сотрудникам. А уменьшать-то ее в общем-то некуда. Так что приходится констатировать: массовый потребительский рынок для отечественного производителя потерян. Но! В России всегда умели производить качественные натуральные изделия из льна и других природных материалов. Помните, как в фильме «Осенний марафон» герой Леонова предстает перед профессором-датчанином в куртке, по поводу которой тот говорит: «У нас это очьень дорого». Вот здесь и может быть точка роста».
При этом, по мнению г-на Смирнова, никакой надобности в прямом вмешательстве государства в работу отрасли нет. «Создание крупных госпредприятий – это порочная система. У нас сейчас экономика и так излишне огосударствлена. Финансовая подпитка также вредна, поскольку эти деньги пропадут. Можно, наверное, оптимизировать пошлины, но при этом необходимо помнить, что при их существенном повышении покупательная способность простых российских граждан сильно уменьшится – не все готовы покупать даже китайские товары по завышенной цене. Возражением на невмешательство государства в данную отрасль часто служит ее социальная значимость. Однако статистика показывает иное: только 3–5% всей рабочей силы нашей страны занято в этом секторе. И если уж в 90-е годы отрасль обошлась без крупных социальных потрясений, то сейчас и подавно», – подчеркнул собеседник «НИ».
ГРУЗИЯ НАДЕЕТСЯ НА ТУРЕЦКУЮ ОДЕЖДУ В советские времена легпром имел первостепенное значение для экономики Грузии. В Тбилиси, Кутаиси, Гори производились практически все виды тканей, из которых шилась неплохая по тем временам одежда. На продукцию легкой и пищевой промышленности приходилось около половины объема торговли с остальными республиками СССР. Одновременно с размахом работали и так называемые цеховики, которые давали до 30% всей теневой экономики республики. Многим памятны сшитые здесь «левые» джинсы, куртки, рубашки, водолазки, кроссовки, сумки с лейблами всемирно известных фирм. Сегодня отрасль переживает тяжелые времена. Несмотря на то, что практически все оставшиеся с социалистических времен предприятия приватизированы, лучше от этого не стало. Успеха, да и то относительного, добились единицы. Поэтому на прилавках местных магазинов очень редко можно встретить когда-то популярный грузинский трикотаж, шелковые ткани и изделия, обувь. Некоторые аналитики связывают такое положение дел с поспешным вступлением страны в ВТО, которое якобы и похоронило местный легпром. Руководитель Центра общественных проектов Гия Хухашвили с этим не согласен. «Причины совершенно иные, – рассказал он «НИ». – Дело в том, что легкая промышленность находится в таком же состоянии, что и любая другая отрасль экономики Грузии. И это в наименьшей степени связано с пребыванием страны в ВТО». По наблюдениям эксперта, в последний год в отрасли наметилась даже некоторая активность. Тем не менее экономист затруднился назвать перечень конкурентоспособных изделий грузинского легпрома, признав, что «все пока что находится на кустарном уровне и серьезно об этом говорить не приходится». Надежду на возрождение здесь связывают с Турцией. Несколько компаний из этой страны приватизировали ряд предприятий в Батуми и наладили там производство. О том, что турецкие бизнесмены «развивают в Грузии легкую промышленность», заявил недавно и президент страны Михаил Саакашвили. В Аджарии, заметим, турки открыли в основном швейные фабрики, ткани используют завозные. По большей части продукция идет на экспорт, на внутреннем рынке она, увы, пока не продается. Между тем грузины, как и в прежние времена, любят хорошо одеваться. Возможности и выбор зависят от толщины кошелька: кому – бутики с дорогим импортным товаром, кому – вещевые ярмарки, заваленные турецким ширпотребом, кому – магазины second hand из Европы. Ирина БАРАМИДЗЕ, Тбилиси ПОЛЬСКИЙ ТЕКСТИЛЬ УСТУПАЕТ ДОРОГУ КИТАЙСКОМУ Текстильная промышленность зародилась в Польше в середине XIX века. Ее продукция пользовалась неизменной популярностью еще в царской России, а после Второй мировой войны имела не меньший спрос и в СССР. Те, кто постарше, помнят, какой бешеный спрос в 70-х годах прошлого столетия был на трикотажные футболки с трафаретами идолов зарубежной эстрады, а также дефицитные тогда джинсы «Одра» made in Poland. Процветание отрасли закончилось в самом начале 90-х, когда по политическим соображениям была свернута торговля с Россией, бывшей основным потребителем польского текстиля. Подавляющее большинство предприятий тогда закрылись, а без работы осталось более 350 тыс. человек. Через несколько лет, впрочем, кое-что опять пошло на российский рынок, но финансовый кризис 1998 года подрезал крылья радужным планам польских текстильщиков. Сегодня в стране работают несколько сотен текстильных предприятий, все они частные. В середине 90-х годов текстиль занимал четвертую строчку в списке отраслей, наиболее активно участвующих в создании валового национального продукта, сейчас таким величием и не пахнет. Это не означает, что процветающих фабрик нет вообще, но их очень мало. Как считает первый председатель Торгово-промышленной палаты польского текстиля Ежи Войтковски, так будет до тех пор, пока польское правительство, шире – ЕС, не озаботятся состоянием европейской текстильной промышленности. Потому как Китай откровенно игнорирует правила порядочной конкуренции, субсидируя своих производителей из госбюджета. Естественно, что товары из КНР все больше заполоняют просторы Евросоюза, вытесняя продукцию собственно европейского производства. Между тем никаких серьезных мер противодействия этой экспансии просто нет. Вот и в Польше текстиль из Поднебесной завоевывает позицию за позицией, оккупировав к сегодняшнему дню не менее 60% потребительского рынка страны. Виктор ШАНЬКОВ, Варшава НА УКРАИНЕ ШЬЮТ ПАЛЬТО ДЛЯ ЕВРОПЕЙСКИХ БУТИКОВ В последние два года Минэкономики Украины фиксирует падение объемов производства в легпроме: в 2006-м – на 1,9%, за восемь месяцев этого года – на 0,2%. Специалисты объясняют это наплывом импорта, который ввозится контрабандой. В самом деле, официальный объем импорта незначителен, но рынки при этом завалены иностранными товарами. Даже в организованной сети вещи украинского производства составляют менее половины объема продаж. К примеру, в последнее время с прилавков полностью исчезла местная спортивная и детская обувь. Украинцы даже в советские времена всегда старались одеваться красиво и ярко, предпочитая импортную модную продукцию серым и невыразительным «произведениям» отечественных швейников. Сегодня в этом смысле ничего не изменилось. К примеру, даже школьную форму, которую традиционно предлагает отечественный производитель, родители предпочитают покупать импортную: и дешевле, и качество гораздо лучше. Спад производства также связывают с разукрупнением швейных предприятий, в результате которого мелкие уходят в тень. К примеру, в Киеве и на Западной Украине сейчас на базе старых советских фабрик организованы цеха, где по итальянским, французским и немецким лекалам делают одежду и обувь для самых модных магазинов Европы. Эти изделия видят в стране только те, кто их производит. А поскольку платят им вполне приличные по украинским меркам деньги, они не особенно распространяются по поводу своей «секретной» работы. Особая проблема – отсутствие у значительной части приватизированных предприятий эффективного собственника и низкая зарплата в отрасли. К примеру, еще несколько лет назад на швейной фабрике «Юность» зарплату выдавали школьными пиджаками. Понятно, что приток молодых кадров на такое производство незначителен. К тому же швейные предприятия на 80–90% работают по давальческим схемам. В последнее время инвесторы изменили ассортимент продукции, которая изготавливается в стране, на более трудоемкую, однако с меньшей конечной стоимостью. При этом легковики жалуются, что не могут получить долгосрочные кредиты на модернизацию и развитие производства. Для украинского рынка также характерно резкое сокращение сырьевой базы и зависимость текстильной промышленности от импортного сырья. Негативную роль играет и отсутствие благоприятных условий для потенциальных инвесторов. И самое главное – государство практически не финансирует научно-исследовательские и конструкторские работы, направленные на создание и внедрение новых технологий. Яна СЕРГЕЕВА, Киев НЕМЦЫ ИДУТ НА ВОСТОК Немцы – народ практичный. В будние дни они одеваются функционально, удобно и неброско. Предпочитают в основном натуральные, свободно «дышащие», экологически безвредные ткани. На этом рынке и длится десятки лет самая ожесточенная конкурентная борьба. То радующая, то огорчающая германский легпром с его 6% от всего ВВП. То, что зависимость страны от экспортных поставок стала болезненной, доказал 2005 год. Тогда только из-за кратковременной блокады китайских трикотажа и обуви германские торговые сети потерпели убытки в несколько сотен миллионов евро. Все больше немцы «западают» и на предложения турецких ремесленников. Те резко продвинулись за последнее время и в качестве, и в ассортименте. Поэтому 27% всей одежды, приобретенной в прошлом году в Германии, имеет турецкое происхождение. Государство при этом продолжает руководствоваться принципом «На рынке побеждает сильнейший». Обладающий к тому же престижным брендом и способностью вырабатывать только качественную, модную продукцию. Немецкие легковики ворчат, но руки не опускают, приспосабливаясь к новым для них условиям. Яркий пример подобной успешной адаптации дал весьма известный в стране предприниматель Клаас Даун. Его мирная кампания «Дранг нах Остен» принесла самые впечатляющие результаты. Дело в том, что восточные немецкие территории, не имея богатых сырьевых запасов, издревле делали упор как раз на легкую промышленность. После объединения страны западногерманская фирма Daun подсуетилась быстрее всех. Она поглощала в бывшей ГДР все самое рентабельное и конкурентоспособное. Купила, к примеру, известнейшую марку чулочно-носочных изделий Esda. Что позволило поднять общий объем продаж этой группы товаров до 80 млн. евро в год по одной только Германии. Уже через несколько лет подобной экспансионистской политики текстильный концерн Daun & Cie. AG. умножил количество своих филиалов в десятках стран мира до 100. А годовой объем зарубежных продаж приблизился к 2 млрд. евро. И вообще, активная ориентация на экспорт для немецкого легпрома – эффективный метод минимизации рисков. Половина всего произведенного ткацкими, швейными, кожевенными и обувными предприятиями ФРГ уходит за границу, в том числе почти 80% – в страны Восточной Европы. При этом престижность марки и гарантия качества продукции, как и сотни лет до того, ставится немцами на первое самое место. Например, элиту германского легпрома никогда не покидает знаменитое детище Адольфа Дасслера – Adidas-Salomon AG. Компания дает работу почти двум десяткам тысяч мастеров и продает в год безукоризненной спортивной обуви на 6 млрд. 267 млн. евро. Сергей ЗОЛОВКИН, Берлин |