Французских президентов с давних времен оценивают не только и даже не столько по политическим делам, а по тому, как они изменили Париж. Вне конкуренции здесь, конечно, Наполеон, посносивший немало старинных кварталов. Нынче журналисты выстраивают четкие пары: Франсуа Миттеран – это пирамида перед Лувром (прославленная в блокбастере «Код да Винчи»), Жак Ширак – новомодный музей стран Африки, Океании и Южной Америки у подножия Эйфелевой башни. Николя Саркози останется в народной памяти как создатель и покровитель целого Музейного города.
Размеры дворца (почти 100 тыс. квадратных метров) и многообразие размещенных здесь экспозиций заставляют говорить именно о городе – обойти его за день можно, но затем потребуется недельная реабилитация. Самое большое пространство отреставрированных залов под стеклянными перекрытиями занимают выставка архитектурного наследия Франции (первый этаж) и современное зодчество (второй).
Когда заходишь в первый музейный зал, охватывает не только восторг от масштабов показа (тут запросто умещаются несколько порталов соборов и еще три десятка многометровых статуй с городских стен), но и недоумение. Дело в том, что все представленные в разделе «наследия» экспонаты – это муляжи. Копии знаменитых на весь свет деталей романских и готических построек. Критики немало сетовали на одурманивание зрителей – вещи надо видеть в подлиннике.
Французы гордо выставили повторения великих скульптур и фресок средневековья – среди них обнаруживаешь и химер с собора Нотр-Дам, и целые инсталляции святых сцен из Шартра, и великие витражи Сент-Шапель, и, наконец, модели соборных перекрытий. Однако весь этот научно-реставрационный скарб дополнен новейшими техническими аттракционными: например, ты можешь виртуально облететь весь готический собор с помощью специального пульта перед экраном. Или, допустим, увидеть, как на самом деле выглядели готические храмы – оказывается, они раскрашивались разноцветной краской (зрелище, нужно сказать, безумное). Дух перехватывает в тех комнатах, где в натуральную величину воспроизведены средневековые росписи: после Французской революции их сохранилось совсем немного. Теперь вообще не надо колесить по стране, чтобы увидеть, скажем, «Страшный суд» из церкви Санта-Сесилия в Алби – устрашающая фреска в полном объеме перенесена в отдельную затемненную комнату. Здесь начинаешь понимать программное высказывание Саркози, что пора «приблизить культуру к людям». В данном случае архитектура не просто «приближена» – в нее в прямом смысле слова входишь и в ней обитаешь. Странно, однако, что внутри этого шоу подделок и фикций категорически запрещено фотографировать.
В отличие от первого этажа, где словно бы воссоздан идеальный музей XIX столетия, на втором, посвященном архитектуре ХХ–XXI веков, все сделано по последнему слову выставочной моды. Французская страсть к структурности и порядку проявилась в особом акценте на каркас зданий, на чередование балок и перекрытий – в этом преуспел главный герой экспозиции, послевоенный модернист Ле Кобюзье. Вместе с тем европейцы не забыли уколоть набивший оскомину глобализм: там, где речь идет о небоскребах последних годов, они не поленились продемонстрировать, насколько поэтичнее выглядят создания французских архитекторов в сравнении с безликими коробками других мегаполисов (в том числе, кстати, и Москвы).