Ольга Капранова

– Оля, а что с вами в прошлом году случилось? Заболели звездной болезнью?

– Да. Если бы вернуться на год назад, я бы тренировалась иначе. А тогда мне было неохота, потому что я устала. Плохо слушала тренеров, привередничала. Думала, не надо в зале долго задерживаться, можно выполнить все быстро и уйти. Но чтобы сделать правильно, надо слушать тренеров. Мне говорили: делай то-то на прямой руке. Я делала на согнутой. Потому что было легче. Почему сразу не делала все правильно? Сейчас я этот вопрос сама себе задаю. Трудно, наверное, было. Ну, и пошло-поехало. Думала, на соревнованиях выпрямлю руку, и все будет нормально. Выпрямила и… уронила булавы.

– Тяжело переживали?

– Было дело… О том, что творилось у меня в душе, не знал никто, даже человек, к которому я, скажем так, неравнодушна. Но с другой стороны, я недавно прочитала, что разочарования нет, есть только опыт. Надеюсь, этот урок пойдет мне впрок. Спасибо тренерам, что они меня не бросали.

– Вас называют одной из самых красивых гимнасток современности. Осознаете свою уникальность?

– Не очень. Хотя Ирина Александровна (Винер, главный тренер сборной России. – «НИ») мне об этом часто говорит. В толпе, в обычной жизни народ вряд ли понимает, что я имею отношение к такому виду спорта, как художественная гимнастика. Все удивляются, но я, например, довольно скованно чувствую себя на дискотеках…

– Но самые сильные свои стороны знаете?

– Вот Алина Кабаева, например, может и фуэте вращать, и равновесие держать, и прыгать. Мой козырь – гибкость, а самое слабое место – прыжки.

– До какого возраста собираетесь выступать?

– До Олимпиады в Пекине гимнастику точно бросать не собираюсь.

– Что вам сейчас, когда непростое время, будем надеяться, позади, больше всего хочется?

– Успешно совмещать спорт с другими сторонами жизни. Хотя порой я испытываю противоречивые чувства. Приезжаю на соревнования – безумно интересно. Адреналин. Но попадаю в другую атмосферу, затягивает и она.

– Личные переживания спортсменок в близких к искусству видах спорта идут только на пользу. Согласны?

– Когда в глазах появляется осмысленность, то девчачье «ножкозадирание» действительно превращается в искусство. Когда ты движением пытаешься выразить душевное состояние – боль или радость, то как раз и получается то, чем из множества, например, балерин запомнились Галина Уланова и Майя Плисецкая. Я тоже хочу, чтобы на моих выступлениях люди плакали, смеялись и хотели танцевать. Сегодня – пожалуйста, я буду такой, а завтра – уже совершенно другой.

– Столь тесное соперничество изо дня в день с Кабаевой, с Верой Сесиной вам не мешает?

– Наоборот, с Верой мы очень хорошо общаемся.

– Разве могут соперницы дружить?

– Моя практика показывает, что могут. И пусть в это никто не верит. А вот вне спорта у меня, например, подружек нет. И вообще, когда я училась в школе, у меня там не было друзей. Потому что все меня считали очень странной. Даже девчонки из сборной, с которыми я дружу, до сих пор так считают. Мы часто вместе выходные проводим, так вот они, кого я считаю своими подругами, мне говорят: «Оль, ты такая странная. (Улыбается.) Если бы мы тебя знали чуть поменьше, мы бы с тобой не общались».

– Учеба в социальном университете, где вы отучились уже два года, вам чем интересна?

– Больше других предметов мне нравится психология. Скорее всего, по этой специальности я и буду защищать диплом. Параллельно решила получить второе образование – в Петербургском физкультурном университете имени Лесгафта буду учиться заочно.

– Обладая знаниями психолога, в спорте выживать легче?

– Наверное. Но пока я все равно больше полагаюсь на тренера. Ирина Александровна и психолог, и тренер. Все гимнастки стали рядом с ней самодостаточными во всех смыслах. А меня она буквально реанимировала. Сказала: «Либо уходи и заканчивай, либо иди вперед. Ты пятикратная чемпионка мира. Должно быть самолюбие, Оля». Эти ее слова, сказанные год назад, сыграли в моей жизни огромную роль.

– Чего вы больше всего боитесь? Опять заболеть звездной болезнью, не оправдать надежды Винер, вновь проиграть?..

– Потерять отношения. Потому что, на мой взгляд, помимо отношений между людьми, иных ценностей в мире нет.