Дмитрий Марьянов

– Это такая хорошая история, добрая сказка. Знаете, был такой жанр – «городской романс». Вот это что-то в таком роде. Только не в песенном, а в киношном исполнении. Сказка, которую хотят многие женщины и мужчины.

– Ваш герой в этом фильме заикается.

– Да, но только когда он видит главную героиню. У него, конечно, есть опыт общения с женщинами, но когда он видит Катю, то начинает заикаться.

– Этот штрих вы сами придумали?

– Это получилось случайно. У меня есть такая актерско-попугайская привычка – копировать людей. Когда разговариваю с человеком и он картавит, через пять минут начинаю картавить вместе с ним. Он думает, что я издеваюсь, а это не так. И здесь, когда режиссер стал мне что-то объяснять, я понял что тоже н-н-начинаю з-з-заикаться. И я решил, пускай мой герой так и говорит, чтоб режиссер не подумал, что я над ним издеваюсь.

– Ваши отношения с Интернетом как складываются?

– В «косынку» играю. (Смеется.) Ну, так можно иногда полазить, картинки посмотреть, про себя почитать. Интересно бывает. Хотя я даже на свой сайт не могу зайти уже очень давно, – ответить народу, который толпится в форуме. Прихожу домой, ужинаю и – спать.

– Вы сейчас много снимаетесь. В фильме «Слушая тишину» у вас одна из главных ролей.

– Я сам кино еще не видел. Папа ходил на просмотр на «Мосфильм», а я то ли на съемках был, то ли еще где-то. Не помню, короче. Папа после фильма позвонил, говорит: «Дим, давай я к тебе приеду в гости». Он приехал, мы взяли бутылочку. Я вижу, он такой довольный – глаза на мокром месте. Очень ему понравилось. Это показатель, потому что папа у меня обычно настроен критически. Если ему что-то не нравится, он ничего не говорит, но я сразу это понимаю.

– А что ему не понравилось?

– «Одна любовь на миллион». Как ему могло понравится, если я там в начале появляюсь абсолютно голый?! Хотя папа сказал: «Ты смешной. Когда тебя показали, зал смеялся». Про этот фильм в какой-то статье даже написали: «Первый раз в истории кинематографа в исполнении артиста Дмитрия Марьянова слово «бл...» прозвучало не пошло, а смешно и обаятельно».

– В «Слушая тишину» вы играете богатого человека.

– Скажем так, человека с достатком. Олигарха я играл в картине «Падает снег». Съемки проходили в трехэтажном особняке, отделано все нереально. Я дома об этом рассказал. Мама говорит: «А ты пойди попроси у продюсера компенсацию за моральный ущерб. Ты уже неделю снимаешься в этом особняке, а куда ты возвращаешься после работы?» Я пришел, сказал об этом режиссеру, он испугался: «Дим, ты сам поговори с продюсером». Я говорю: «Да это шутка».

– Вы производите впечатление очень позитивного, жизнерадостного человека.

– Да, если везде пасмурно, у меня всегда солнце светит. Когда идет ор на площадке, я сразу ухожу. Разборки, грубо говоря, костюмеров и гримеров мне неинтересны. Надо создать творческую атмосферу, и тогда все будет хорошо. Это тоже искусство. Мне очень понравилось работать с моим другом Михаилом Шевчуком на 12-серийном фильме «Главный калибр». Не было нездоровой, нервной суетливости. Когда кто-то начинал ругаться, режиссер говорил: «Стоп! Выйдите за пределы площадки, а там хоть поимейте друг друга. Мы здесь собрались с хорошим настроением, не надо его портить». Михаил, кстати, был не только режиссером, но и автором сценария. Было очень смешно, когда я ему говорил: «Стоп! Это что за текст? Кто это написал?» А Миша в ответ: «Та-ак, позвать сюда этого сценариста. А-а-а, он здесь… Что за ерунда написана?» И человек начинает минут на пятнадцать разговаривать сам с собой: «Что ты пишешь, бумагомарака?! Актер не может это произносить! Так, Дим, как ты хочешь сказать?» «Главный калибр» – это такое современное фэнтези. Там две истории пересекаются – одна современная, а другая времен Второй мировой. И я играю такого мерзавца, что ой-ой-ой! Я там такой беспринципный, столько народу покрошил. Миша сказал про меня: «Вот оно, обаятельное зло».

– Не страшно играть убийцу?

– Это профессия такая. Если человек играет Гитлера, не значит, что он способен 50 миллионов отправить на тот свет. Это актерство. Должны быть богатая фантазия, подвижная нервная система. Те, кто заигрывались, – бывали такие случаи – сходили с ума. Есть такая байка, то ли про Охлопкова, то ли еще про какого-то нашего знаменитого актера: он играл Отелло и, когда перед сценой, где он душит Дездемону, поворачивался спиной к залу, все замирали – зрители сидели и смотрели, какая у него выразительная спина! И молодой артист решил узнать, что же у него на лице в этот момент отражается, как он переживает роль, и пошел за кулисы. А «Отелло» повернулся спиной к залу, увидел парня и показал ему язык. Это игра, обман, это все не по-настоящему.

– Тем не менее актерская профессия – дело серьезное…

– Я как-то на одних съемках начал шуметь: «Давайте репетировать!», а мне один известный артист говорит: «Дим, а чего ты кипятишься, тебе деньги платят, и все». Ну, это совсем уже нехорошо, по-моему, так к профессии относиться. Я не могу не придумывать чего-то, не болеть ролью. И когда известные люди подобные вещи говорят, мне становится как-то странно. И про то, что устали от популярности, что их на улице узнают. Ага! Особенно гаишники! Очень не хочется стать таким. И я стараюсь за этим следить.