Как прекрасна Италия. И как легкомысленна. Она думает, что «Давид» Микеланджело одухотворил и возвысил человека. А «Давид», оказывается, как и его создатель, погрузил подлунный мир в «долгое и смердящее гниение, в коем могут дышать только неверные, и только смерть может отрезвить их». Так наставлял свою паству Мустафа аль-Кочи, имам мечети в итальянском городе Перуджа, арестованный на днях местной полицией по обвинению в организации «школы терроризма» и подготовке террористических акций.
Волнами иммиграции этих правоверных прибило к «земле Микеланджело» – кого пять, кого шесть, кого семь и более лет назад. Утлые суденышки с беженцами из Марокко, Алжира, Туниса итальянская полиция перехватывала уже в территориальных водах Италии, а бывало – и на рейде портовых городов. А что же доблестная береговая охрана? Она на месте, просто беженцы-нелегалы специально пускаются в путь в штормовую погоду, когда итальянские моряки вдруг все разом теряют остроту зрения. Попробуй что-то разглядеть в кромешной тьме, посреди двухметровых волн. И потом имеет право, в конце концов, обычный вахтенный сержант посмотреть финал Кубка кубков со своим любимым «Ювентусом»?!.
Сегодня мусульманская община тихой Перуджи насчитывает 10 тысяч человек. Почти столько же – в Модене, Мантуе, Триесте... В Генуе больше – почти 30 тысяч. Про Рим, Милан и Турин вообще можно не говорить. После 11 сентября 2001 года, когда весь мир узнал, что «Аль-Каида» способна направлять самолеты на небоскребы в самом центре Манхэттена, поток нелегальных иммигрантов из Северной Африки в Италию удвоился. Итальянскую полицию не смущало то обстоятельство, что треть беженцев были людьми с невнятным прошлым, как это, впрочем, не смущало и полицию испанскую – пока не выяснилось, что каждый пятый иммигрант из Алжира состоял прежде в Исламском фронте спасения (ИФС), а из Марокко – имел в прошлом связи с «Аль-Каидой». Беженцев же не волновало то обстоятельство, что Италия не имеет полноценной программы их приема, социального обустройства и последовательной интеграции. Италия – это ближний берег Евросоюза, откуда легче попасть в более богатую Германию. И этот берег до сих пор был вполне приветлив.
Мне не раз доводилось беседовать с представителями мусульманских общин и в Европе, и в Северной Америке. Большинство из них – абсолютно законопослушные люди, зарабатывающие себе на хлеб честным трудом, растящие детей, и так далее. На многие вопросы они отвечают так, как ответили бы все остальные граждане. Но есть и самый трудный для них вопрос: «Считаете ли вы для себя необходимым быть лояльными новой родине, ее традициям, обычаям и нравам?» Ответа на него Коран не дает.
Но не с этой ли мировоззренческой дилеммы и начинается тот путь, идя по которому некоторые правоверные мусульмане последовательно превращаются в ожесточенных фанатиков и «воинов ислама», сеющих ненависть?
Во всей Италии, да что там в Италии – во всей Европе, – нашелся только один человек, который, бросая вызов догматам европейской политкорректности, говорил об этом громко, на весь белый свет все последние годы. Этого человека звали Ориана Фаллачи. Выдающаяся итальянская журналистка, проинтервьюировавшая, кажется, всех самых сильных мира сего, она умерла около года тому назад от рака. Ее последняя книга «Ярость и гордость», в которой Фаллачи осудила «агрессивный ислам» и его адептов и также подвергла резкой критике европейскую политику терпимости по отношению к «нелояльным мусульманам-иммигрантам», вызвала гнев мусульманских общин европейских стран. Ополчились на Ориану и многие итальянские политики. Лишь чудом книгу не заметили иранские аятоллы. Иначе Ориане пришлось бы разделить судьбу заочно приговоренного к смерти Салмана Рушди. Между тем Фаллачи хотела сказать только об одном: не могут, не должны селиться в Италии те, кто намеренно не хочет, не желает принять душой ее суть, ее мораль, ее цивилизацию. Журналистка могла говорить только «за Италию», хотя знала, что аналогичные коллизии касаются практически всех европейских государств, ибо почти в каждом из них наверняка скрывается за стенами мечети свой Мустафа аль-Кочи, до которого еще не добрались местные полицейские.
Пока итальянка Фаллачи писала «Ярость и гордость», во Франции продолжал целенаправленное восхождение к вершинам власти политик по имени Николя Саркози, сторонник доктрины «европейского ислама». В свое время Саркози предложил создать во Франции Совет муфтиев исламских организаций и профинансировать его из госбюджета. Однако впоследствии совет перешел под контроль радикал-исламистов. Субсидии были заморожены. А Саркози с той поры стал очень скептически относиться к способности ЕС контролировать то, что происходит внутри «евромечетей». Это с ним, с Саркози, консультировался Жак Ширак перед тем, как Франция раз и навсегда обозначила свою позицию по «турецкому вопросу»: Турция не может быть принята в ЕС. Но эта позиция неминуемо теряла смысл, если бы в Европе, причем благодаря ее собственным усилиям, возникло еще одно мусульманское государство в лице независимого Косово. На недавнем саммите «восьмерки» в Хайлигендамме новый французский лидер предложил Владимиру Путину ввести шестимесячный мораторий на обсуждение в формате ООН окончательного статуса Косово – чтобы Белград и Приштина смогли возобновить двусторонние переговоры. Речь шла, ни больше, ни меньше как о ревизии «плана Ахтисаари», что было блестяще продемонстрировано в ходе последнего заседания Совбеза. И пусть сторонники плана кивают на неминуемое российское вето, которое якобы только и заставило их отложить голосование по этому вопросу. На самом деле среди членов Совбеза только одна страна хотела скорейшего принятия «плана Ахтисаари» – США. Ну и отчасти, может быть, Великобритания. Но уж точно не Франция.
Разоблачение ячейки исламистов в итальянской Перудже и решение по «плану Ахтисаари», принятое Совбезом ООН в Нью-Йорке, – эти два события произошли практически одновременно. Между ними нет видимой взаимосвязи. Но глубинная – есть. И заключается она в том, что косовское досье, отягощенное Перуджей, теперь уже точно закроется не скоро.