Михаил Трепашкин

– Более трех месяцев в Нижнетагильской колонии вас держат в помещении, функционирующем в режиме изолятора. Как у вас дела со здоровьем?

– Представьте, что у человека аллергия на кошачью шерсть, а его заставляют жить в одной комнате с котом. Конечно, беднягу начинают пичкать лекарствами от аллергии. Но и кота держат рядом! Заболевание усиливается – дают таблеток побольше. Доводят дозы лекарств до лошадиных. В результате у человека начинают сдавать почки, печень. Это пытка. У меня диагноз – инфекционно-аллергическая бронхиальная астма. А рядом с окном камеры в колонии (ФГУ ИК-13), всего в 150 метрах, расположено химическое производство. Сильнейшие выбросы, особенно по ночам. Здоровые заключенные, и те задыхаются.

– Но вас как-то лечат?

– За все время нахождения в колонии мне лишь один раз назначили четырехмесячный курс лечения. Обследовала меня лучший специалист-аллерголог Демидовской больницы № 2 Нижнего Тагила Вера Рыбалко. В стационаре я был один месяц, потом начальники «порекомендовали» перевести меня на амбулаторное. «Лечился» прямо в камере – просто принимал лекарства. Но стоило немного отойти, меня тут же стали запихивать в ШИЗО по придуманным основаниям. Организовал все это замначальника ФГУ ИК-13 по безопасности и оперативной работе подполковник внутренней службы Аждат Магеррамов. Он оценивал так: «Ходить можешь, значит здоров. А за то, что вынудил нас везти к врачу, ты должен быть наказан». Я держусь лишь потому, что по совету Рыбалко купил про запас кое-какие лекарства. Но при вспышке аллергии, если не будет под рукой медикаментов, возможен летальный исход. Начальник медсанчасти ИК-13 Сергей Ткачук в медицинских документах мое состояние оценивает как нормальное. Он вынужден врать, так как есть команда из ФСИН России никуда меня отсюда не выпускать. Вот мне и говорят: «За оставшийся срок умереть не дадим, но калекой сделаем».

– В декабре, если не появятся новые обвинения, вы должны выйти на волю. Как думаете, преследования прекратятся?

– Больше всего моего появления в Москве боятся те, кто фабриковал мое уголовное дело. Они спешили, ведь начинался процесс в отношении Юсуфа Крымшамхалова и Адама Декушева, карачаевцев, обвиняемых в причастности к подрыву домов, где я должен был представлять интересы потерпевших от теракта жителей. ФСБ и Генпрокуратура всячески старались отстранить меня от этого дела. Вот они могут продолжить преследовать меня на свободе. Но я этого уже не боюсь.

– А вы не планируете уехать из страны после освобождения?

– В сентябре 2005 года я был за границей. Ряд стран готовы были предоставить мне политическое убежище, особенно после того, как Свердловский областной суд отменил постановление Тагилстроевского районного суда Нижнего Тагила о моем условно-досрочном освобождении. Меня хотели испугом выгнать за границу. Но я там не остался и не хочу туда уезжать. И потом, я адвокат. У меня десятки клиентов, которые собираются и дальше опираться на мою помощь. Эти люди смотрят на меня как на спасательную шлюпку. Многие осужденные обрадовались, когда в августе 2005 года я оказался на воле и начал заниматься их проблемами. Бежать из страны от преступников – это позор! Наоборот, я считаю, надо предпринять все возможное для того, чтоб в России воцарились человеческие, а не звериные принципы жизни. А преступных властных чиновников – в клетки. Но в строгом соответствии с законом и при публичности суда.

– Значит, вы возобновите расследование взрывов домов?

– Прежде всего, свое ближайшее будущее я вижу в семье. У меня просто украли более четырех лет жизни. Украли их у моих маленьких детей, по которым я каждый день скучаю. Я хочу хотя бы частично нагнать упущенное: заняться образованием детей, их воспитанием. Кроме того, я намерен добиваться снятия судимости и восстановления статуса адвоката. Адвокатскую деятельность я также намерен возобновить как можно скорее. Расследованием взрывов домов я занялся в свое время не сам, а по причине заключенного адвокатского соглашения с потерпевшими. Я собрал немало материалов, которые, правда, оказались уничтоженными ФСБ и военной прокуратурой.

СПРАВКА

Имя Михаила Трепашкина стало широко известно после скандальной пресс-конференции 17 ноября 1998 года – той самой, на которой Александр Литвиненко с группой сотрудников спецслужб в масках заявили о замыслах ФСБ организовать серию убийств и похищений людей. В числе жертв был назван и Михаил Трепашкин. В сентябре 2001-го Трепашкин вновь напомнил о себе, заявив о причастности ФСБ к взрывам домов в Москве и других городах. В январе 2002 года против него возбудили уголовное дело по факту разглашения гостайны и через два года осудили. В 2005 году Трепашкин был осужден по второму уголовному делу. Его признали виновным в хранении оружия и боеприпасов. Ему было назначено наказание в виде пяти лет лишения свободы. Позже Мособлсуд отменил приговор по второму делу в связи с недоказанностью причастности Трепашкина к найденному у него в машине пистолету. В августе 2005 года суд Нижнего Тагила внезапно решил условно-досрочно освободить Трепашкина. Он даже успел наведаться за границу – в Киев – и вернуться в Россию. Но вскоре Свердловский областной суд отменил решение нижнетагильского суда. Трепашкин вновь был взят под стражу. 27 марта 2006 года организация «Международная амнистия» (Amnesty International) признала, что Михаила Трепашкина «преследуют по политическим мотивам».