Удобную религию придумали агностики

Ученые Питцерского университета (Калифорния) опубликовали список 50 самых атеистических государств мира. В первую десятку вошли страны Скандинавии, Чехия, Франция, Вьетнам, Япония и Южная Корея. Россия не намного отстала и заняла 12-е место (48% неверующих граждан). Невольно возникает вопрос: увеличивается ли число безбожников на Земле? Как показали результаты исследования, христиан за последние сто лет стало больше в 3,8 раза, мусульман – в 6 раз. Тогда как атеистов – аж в 10! Социологи пришли к выводу, что общества, где условия жизни хуже, более религиозны. Там же, где пища и кров имеются в достатке, надежда на Бога снижается. Но любопытно, что в странах, переживших религиозный геноцид, это практически не сказалось на общем числе верующих. Так, в КНР атеистами считают себя всего 8–10%. Правда, по результатам другого исследования, 59% китайцев назвали себя «нерелигиозными».

И здесь – отсыл к самому любопытному выводу социологов из Питцерского университета. За прошлый век стало в 30 раз больше агностиков – людей, по определению лауреата Нобелевской премии Бертрана Рассела, «считающих невозможным познать истину в вопросах существования Бога или вечной жизни». Рассел уточняет, что агностицизм и атеизм – разные вещи: «Атеист, подобно христианину, полагает, что можно узнать, существует Бог или нет... Агностик же воздерживается от окончательного суждения».

Такая позиция чрезвычайно выгодна в контексте «главной религии ХХI века» – политкорректности. Агностицизм, уже не как философская доктрина, а как идеология, одерживает в мире победу за победой. В ноябре прошлого года Национальный совет против дискриминации Румынии (где при последней переписи населения 87% назвали себя православными) заявил, что министерство образования «не должно допускать дискриминации учащихся-агностиков», и потребовал «обязать директоров школ запретить религиозные символы повсюду, кроме мест, отведенных под религиозное обучение». Крупнейшая в США организация, объединяющая агностиков, подала в суд на президента Буша, оспаривая право государства финансировать религиозные организации, которые оказывают социальные услуги. Заметим, что в Штатах свыше 30 млн. человек не являются атеистами, но в то же время не принадлежат ни к одной религии. Это вдвое больше, чем было в 1990 году. «Я – женщина, социалистка, разведенка и агностик. То есть являю собой все грехи сразу», – заметила с улыбкой Мишель Бачелет сразу после победы на президентских выборах в Чили, где 90% населения – католики...

Означает ли все это, что за агностиками будущее? Декан философского факультета МГУ, профессор Владимир Миронов рассказал «НИ»: «Человек, заявляющий сегодня: «Я – агностик», исходит из той позиции, что сомневается во всем, что вокруг себя видит и слышит. И прежде всего, это относится к области научного знания. Современная наука сама порождает элементы неверия в то, что объяснимо. В мире все более крепнет позиция неверия не в Бога, а вообще в позитив. Если говорить о России, то на первый взгляд у нас вроде бы наблюдается тенденция смещения массового сознания в религиозную сторону. Часто, например, употребляется слово «воцерковленность». Но что это значит? Посещение храма на Пасху? Или все-таки мировоззрение и образ жизни? Если последнее, то верующих у нас не 90%, как заявляют церковные иерархи, а в десятки раз меньше. На словах мы все верующие, а в реальности не можем толком сказать, во что именно веруем. И значит, во многом сомневаемся».

Недавнее исследование наших социологов показало, что в России 96% молодежи доверяют РПЦ только на том основании, что лишь 4% относятся к ней негативно. Однако в церковной среде наиболее здравомыслящие люди полагают, что здесь повода для оптимизма нет. Например, в Англии 74% молодых людей в возрасте 18–24 лет «открыты к диалогу о Боге и вере», но те же три четверти респондентов предпочитают вести такие разговоры с агностиками. Вот как «НИ» прокомментировал это сообщение протоиерей Михаил Ардов – известный публицист и писатель, настоятель столичного храма Во имя Царственных мучеников: «Мы живем в постхристианские времена. Может, имеет смысл даже сказать: «в пострелигиозные», но я – православный священник и вправе говорить лишь о «своей епархии». Практикующих православных в России не более 3–5%. Казалось бы, у нас это следствие гонений, которым наша Церковь подвергалась в ХХ веке. Но в Англии, где со времен Кромвеля, и то не столь кровавых, ничего похожего в отношениях общества и Церкви не было, не более 3% практикующих англикан и католиков. И не случайно тамошняя молодежь предпочитает разговаривать о Боге с агностиками. Эти разговоры для них – не духовная, а интеллектуальная потребность. Точно так же апостола Павла в афинском ареопаге с любопытством слушали до того момента, пока он их не стал обращать в свою веру. Религиозная жизнь современным людям, как жителям древних Афин, скучна. Один богослов очень хорошо сказал: «Ну, допустим, переведем мы Литургию на русский язык. Но это не даст ожидаемых результатов, потому что носителям массового сознания непонятен вовсе не церковный язык, а весь круг религиозных идей и смысл церковной жизни». Наши иерархи в упор этого не видят – потому самим себе и другим верующим подготавливают отнюдь не светлое будущее».