Особый статус

Рамзан Кадыров призывает к изменению конституцию Чечни. «Я считаю, – заявил он, – что конституцию Чеченской Республики необходимо привести в соответствие с федеральным законом». По мнению Кадырова, это должен сделать сам чеченский народ. Путем референдума.

Вообще-то для модернизации Основного закона властям субъекта Федерации вовсе не обязательно прибегать к всенародному волеизъявлению. Юридически это не требуется. Иное дело – политическая необходимость. Таковая имеется, полагает Кадыров: «Проведение референдума позволит навсегда избежать вероятности нападок на конституцию Чеченской Республики тех, кто мог бы говорить, что в принятый всем народом документ вносятся поправки иными способами». Тут есть некая доля лукавства. Вряд ли новый президент Чечни, ощущающий себя полновластным ее хозяином, всерьез опасается «нападок на конституцию». Какими бы способами ни вносились туда поправки, в Чечне нет политических сил, способных отважиться на демарш. Так что дело, похоже, в другом: Кадырову важно, чтобы на главном документе республики было незримо оттиснуто его имя. Можно считать это данью традиции, берущей начало в советские времена. Была сталинская Конституция, затем – брежневская, ныне действует ельцинская. А в Чечне войдет в силу кадыровская. Если Кадырову это требуется для имиджа – Москва не станет возражать. В конце концов, всенародная редактура Основного закона, полностью подконтрольная чеченским властям, не сулит Кремлю никаких неприятных сюрпризов. Наоборот, тем самым не только новый президент, но и все население Чечни присягнет на верность федеральному центру. Документально удостоверит отказ от сепаратистских устремлений.

По факту это уже произошло. Ведь что означает приведение чеченских законов в соответствие с российскими, да еще столь пафосным способом? Это отказ Чечни от договора о разграничении полномочий с Россией. Кадыров прямо сказал об этом: «На мой взгляд, договор о разграничении полномочий между Чечней и Москвой не нужен».

Москва может вздохнуть с облегчением. Подписание этого договора она изо всех сил затягивала. На словах обещая Чечне особый статус и всяческие преференции, Кремль искусно сопротивлялся желанию здешних властей сделать республику максимально независимой от федерального центра. Первый вариант договора (он возник еще при Кадырове-старшем) вообще привел в шок верховную власть. Документ оказался – радикальнее некуда. Закрепленные договором нормы имеют приоритет над федеральным законодательством... Национальный банк Чечни наделяется правом производить эмиссию... Распоряжение, владение и пользование природными ресурсами Чечни относится исключительно к ведению республики... Республика может вступать в дипломатические отношения с другими государствами и открывать там свои представительства... Все это выглядело как дерзкий намек: хотите приобрести лояльность чеченцев, покончить с сепаратистскими настроениями – платите. Цена – максимальное расширение политической и экономической самостоятельности республики.

Юридическую и политэкономическую экспертизу проекта договора Кремль, разумеется, провел. Некоторые требования чеченского руководства (например, о запуске «национального» печатного станка) были отвергнуты сразу. Некоторые – чуть позже. Остался неразрешенным главный для чеченских властей вопрос – о доходах от нефтедобычи. Рамзан Кадыров считает, что эти доходы должны использоваться для «развития и подъема Чечни», то есть оставаться в республике. «Я думаю, это предложение разумно и всем будет понятно», – сказал Владимир Путин. Но заметил при этом: чеченское правительство должно «точно и ясно» определить, куда именно будут направлены средства. Президент явно намекал, что солидные суммы, отпускаемые на восстановление чеченской экономики и социальной сферы, расходуются не по назначению. Действительно, если от 100 до 200 тонн добываемой в Чечне нефти ежедневно похищается и уходит на черный рынок (и это сейчас, когда денежные потоки «Грознефтегаза» проходят через Федеральное казначейство), то каковы же будут масштабы воровства, когда «Грознефтегаз» получит полную финансовую свободу?

Но в целом устремленность Чечни к предельной самостоятельности Москва поддерживает. И готова по-новому строить отношения с этой республикой. Столько суверенитета, сколько она в состоянии проглотить, Чечня, конечно, не получит. Но уравнять ее во всем с Иркутской областью или, скажем, с Краснодарским краем тоже не удастся. Случись что, чеченская «специфика» тотчас проявит себя, и Грозный откажется следовать федеральным стандартам.

Дудаевской Ичкерии, разумеется, больше не будет. Будет Ичкерия (если толковать это название как символ обособленности от других субъектов Федерации и максимально возможной независимости от Москвы), но без Дудаева. Ичкерия, но не самопровозглашенная, а, если так можно сказать, «договорная». Чего войной не добился Дудаев, того обузданием боевиков, словесным отказом от сепаратизма, лояльностью к центру и личной преданностью хозяину Кремля добились отец и сын Кадыровы. Под широковещательные декларации о полном единении с Россией Чечня приобретает фактическую самостоятельность. Надолго ли – вот вопрос.



Автор – публицист, политический обозреватель «Российской газеты»