Разорен, но счастлив

Один из наиболее острых на сегодня вопросов – неравенство кредиторов по денежным и не денежным требованиям. Это особенно наглядно видно на примере банкротства компаний, занимающихся строительством жилья. Закон фактически распространяется только на кредиторов по денежным обязательствам. А когда предъявляется требование на квартиру, его необходимо как-то преобразовать в деньги. Если же это невозможно, то в процедуре банкротства кредитор вообще ничего не получит.

Важной проблемой, по словам представителя ВАС, является и тот факт, что правила привлечения к ответственности лиц, доведших организацию до банкротства, не работают. В качестве примера он назвал ситуацию с органами местного самоуправления, создающими унитарное предприятие, которое, в свою очередь, делает большие долги. Далее учредители в приказном порядке или «с согласия» назначенного ими же руководителя забирают у предприятия все имущество, оставляя его с долгами. Затем создается новая структура, куда вносится указанное имущество, что, по сути, является чистейшим доведением до банкротства. Внесенные на сегодняшний день на второе чтение в Думе поправки, по мнению г-на Егорова, принципиально ничего не меняют.

Как рассказал «НИ» начальник аналитического отдела инвестиционной компании Алексей Павлов, схватить за руку фирму или организацию, которая участвует в намеренном банкротстве, практически невозможно, поскольку та не обладает никаким имуществом. «Можно, конечно, перенести ответственность на руководителей этой фирмы, однако не факт, что эта мера поможет – у них тоже все оформлено на третьих лиц», – отметил он. По словам г-на Павлова, бороться с искусственной несостоятельностью уже на стадии, когда процесс банкротства запущен, практически нереально. «Выход, я считаю, один – государству нужно держать руку на пульсе на более ранних этапах, чтобы вывода имущества из той или иной фирмы не происходило. А для этого требуется более четкая организация работы финансовых и прочих надзорных органов».

Напомним, что закон о банкротстве был принят в 2002 году, и он был для своего времени весьма прогрессивным, поскольку осложнил процветавший на тот момент захват предприятий. Однако проблем в полной мере решить не мог, равно как и многочисленные поправки, принятые с тех пор. Ряд экспертов и представителей бизнеса считают, что наказания за деятельность по преднамеренному банкротству явно неадекватны, а их ужесточению препятствуют мощные группы лоббистов как в законодательной, так и в исполнительной ветвях власти. В частности, в конце 2004 года Минэкономразвития предлагало отнести преднамеренное банкротство к тяжким преступлениям и наказывать его лишением свободы на срок до 8 лет. Однако еще на предварительном этапе согласования администрация президента отвергла эту идею.

В свою очередь, партнер консалтинговой компании Петр Доставалов уверен, что ужесточение законодательства проблемы не решает абсолютно. «Пусть это банально, но главное – не суровость наказания, а его неотвратимость. И вот здесь есть над чем работать. Наши следственные органы сейчас просто недостаточно квалифицированны, чтобы доводить дела о банкротстве до суда, поскольку дела эти действительно сложны. Необходимо четче и яснее прописывать состав преступления, дабы он был понятен. Но здесь изменения вносить нужно не только в закон о банкротстве, но и другие правовые акты», – отметил он.