Завадскому инкриминируется кража 77 из 221 экспонатов, пропавших из фонда «Русское искусство». Хранительницей этого фонда была его супруга Лариса Завадская, скоропостижно скончавшаяся в 2005 году. По словам обвиняемого, главой семьи была властная супруга, именно она решала все серьезные, в том числе и финансовые вопросы. Его же роль сводилась лишь к продаже украденных из музея вещей в ломбарды и антикварные магазины города. «Я признаю вину в том, что брал вещи, относил их в антикварный магазин и приносил домой деньги», – заявил Завадский в зале суда. Причинами кражи Завадский назвал нехватку денег в семье в начале 90-х годов, поэтому по просьбе «властной и жесткой» супруги он сдавал вынесенные из музея предметы в антикварные магазины, получая за них от трехсот до трех тысяч долларов, так как «больше никто не предлагал». Первым посредником в сбыте экспонатов, по словам Завадского, стал его бывший коллега по работе, сотрудник Института имени Лесгафта Иван Соболев. Впоследствии Завадские отказались от услуг Соболева.
Прокурор потребовал для Завадского шести лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима. Обвинение просило суд признать Завадского виновным в соучастии в краже в особо крупном размере, совершенной организованной группой по предварительному сговору. Обстоятельств, отягчающих вину подсудимого, обвинение не нашло, но просило суд при вынесении приговора учитывать, что преступление, в совершении которого обвиняется Завадский, нанесло значительный ущерб культурному наследию страны и ее имиджу на международной арене.
Обвинение просило суд в полном объеме удовлетворить предъявленный Завадскому иск Государственного Эрмитажа. Кроме того, вынести в адрес Эрмитажа частное постановление устранить обстоятельства, способствовавшие преступлению, в котором обвиняется Николай Завадский.
Защита просила для Завадского условного наказания, мотивируя это наличием смягчающих вину обстоятельств: явку с повинной, активную помощь следствию, искреннее раскаяние и состояние здоровья подсудимого. Сам подсудимый в последнем слове просил суд дать ему возможность трудиться на свободе, чтобы как можно быстрее и в наиболее полном объеме возместить Эрмитажу нанесенный ущерб.