Налоговый рай Европы

Жан-Филипп Смет, взявший на заре своего успеха «американский» сценический псевдоним Холлидей, родился 15 июня 1943 года в Париже в семье француженки Хюгет Клерк и бельгийца Леона Смета. И только на склоне лет он вдруг настолько воспылал любовью к родине отца, что в ноябре 2005 года подал в бельгийское консульство документы на натурализацию. Бельгийские парламентарии заподозрили подвох, отчего решение в комиссии по натурализации откладывалось не один раз. Формально любой иностранец, постоянно проживший в королевстве больше трех лет, может рассчитывать на положительное решение. Но Джонни жил в Бельгии только во время гастролей, да наведывался в гости к друзьям. В таком случае нужно доказать особые заслуги перед страной или глубокую эмоциональную связь с ней. Однако бельгийские депутаты заподозрили в эмоциональном порыве поп-звезды корыстные мотивы: человек, заработавший за 45 лет певческой карьеры более миллиарда евро, просто хочет платить меньше налогов.

В Евросоюзе нет таможенных границ, поэтому таможенные сборы идут сразу в союзный бюджет, а не в германский, бельгийский или французский. Договоры о едином внутреннем рынке позволяют союзным органам регулировать НДС и акцизы. А вот прямые налоги, включая подоходный, на имущество и предпринимательство, каждая страна собирает сама и по-своему. В Бельгии не облагаются специальным налогом крупные состояния, доходы от ценных бумаг, а также наследование, но установлены высокие фискальные сборы за наемную рабочую силу и здесь довольно большой подоходный налог. Размер французского подоходного налога – предмет зависти налогоплательщиков всей Западной Европы, но за имущество, начиная с 720 тысяч евро, в Пятой республике берут еще и отдельный налог – от 0,55 до 1,8% в год. Он называется «налогом солидарности» (богатых с бедными). Недешево обходится богатым французам и передача своих миллионов по наследству.

Бельгийское налоговое законодательство дает поблажки богатым, поэтому маленькое королевство как магнит притягивает миллионеров и миллиардеров из соседних Нидерландов и Франции. Тренер российской сборной по футболу Гус Хиддинк попал под суд за неудачную попытку воспользоваться разницей в налоговых системах. Но ею спокойно пользуются сотни других голландцев, которые делают это чуть хитрее. Богатейшие семьи Страны тюльпанов обосновались в северных предместьях бельгийского Антверпена, в окрестностях Хасселта или в Фуроне – бельгийском пригороде нидерландского Маастрихта, чтобы не платить кусачего налога с банковских вкладов. Но это не идет ни в какое сравнение с масштабом миграции французских состоятельных особ. Деловые люди из приграничного Лилля, например, предпочитают далеко не уезжать и селятся в Бельгии тоже у самой границы, иногда в нескольких сотнях метров от своего французского офиса. Среди них – семья Мюйе, владеющая международной сетью гипермаркетов «Ашан» (третье по величине состояние Франции). Неподалеку живут Хэлли – владельцы другой торговой сети, «Каррефур». А парижские богатеи облюбовали Брюссель и его зеленые предместья.

Про Бельгию не говорят «налоговый рай». Только «налоговая нирвана для богатых». Все эти понятия относительны. Прогрессивный подоходный налог в Бельгии может отнять почти половину дохода, а средний бельгиец отдает в качестве налогов до трети зарплаты. Не всегда очевидно, в какой стране налоговые порядки привлекательнее и по каким критериям их оценивать. Швейцария – это, бесспорно, «банковский рай», но не «налоговый». Подписав двусторонние договоры с Евросоюзом, она делится с ним банковскими доходами, облагая вклады нерезидентов. Люксембург и Австрия – члены ЕС, но как и Швейцария, берегут банковскую тайну, не поддаваясь давлению Брюсселя, не дают информации о вкладах нерезидентов, поэтому уводить туда капиталы выгодно даже бельгийцам. А вот для Скандинавских стран и Франция «налоговый рай». С другой стороны, Северная Корея совершенно никакой не «рай», хотя там вообще нет налогов.

Но есть и в Европе абсолютные, по всем показателям, и заветные, сравнимые с Каймановыми островами, экзотические гавани для тех, кто не хочет много платить. Прежде всего, это государства-карлики Монако, Лихтенштейн, Андорра, Сан-Марино, а также такие полугосударственные образования, как британские Нормандские острова и остров Мэн, Гибралтар, португальский архипелаг Мадейра и отдельные города и даже городские районы: Кампионе и Триест в Италии, ирландский Дублин и валютная столица ЕС Франкфурт-на-Майне и лондонский Сити. Главное богатство Монако, например, происходит от миллиардеров богемы: из мира моды, спорта, кино и поп-музыки. На 32 тыс. жителей княжества приходится 350 тыс. номерных счетов.

Здесь мы возвращаемся к истории Джонни Холлидея. Бельгийские депутаты подозревают его в замысле не только уменьшить налоговое бремя, переселившись в королевство, но и потом вообще перевести свое состояние в Монако. Так уже поступили некоторые богатые бельгийцы, в том числе знаменитая теннисистка Жюстин Энен-Арденн. Подданным бельгийской короны это можно, а французским гражданам – нет. Потому что в 1963 году Шарль де Голль, возмущенный бегством французского капитала в Монако, окружил финансовой блокадой это крохотное государство. Княжество капитулировало, поклявшись не давать убежища французским деньгам. Вряд ли сейчас в Европе возможны подобные меры, и остается ждать, что единая валюта и прозрачность границ когда-нибудь помогут покончить с налоговым разнобоем.