Михаил Державин

– Сейчас вы – член «Единой России», раньше были членом КПСС. Вам дискомфортно вне партии?

– По натуре я человек партийный, коллективный, даже никогда не гнушался общественных работ. Что поделать – так воспитан. И это не хорошо, и не плохо. Я старый партиец – это данность. Я законопослушен по традиции, и я очень уважаю свою страну. Больше скажу, я так был приучен с малых лет, что искренне считаю – мое присутствие в день выборов около урны с бюллетенем в руке – действительно поможет стране! И это при том, что мой папа – актер Театра Вахтангова, народный артист Михаил Степанович Державин, – никогда не состоял в партии. Правда, дед был коммунистом. И я никогда не скрывал, что был членом коммунистической партии. Вступить в партию в свое время меня уговорил художественный руководитель нашего театра Валентин Плучек, который сам всю жизнь был беспартийным. Он вызвал меня к себе и говорит – надо вступить в коммунистическую партию. Я спрашиваю: «А почему я? Почему не Ширвиндт или не Миронов?» А он говорит: ты единственный русский в театре (смеется). На самом деле я всегда был человеком с активной гражданской позицией. Но не скажу, что я сильно заскучал, когда мы все разом оказались вдруг беспартийными. Вешаться за компанию нельзя. Действительно активные люди всегда найдут свои ниши.

– Почему же вы решили вступить в «Единую Россию»?

– Нас с супругой туда никто не загонял и не упрашивал – это точно. И лично мне ничего не нужно ни от какой партии. Но сегодня такое мощное объединение необходимо нашему обществу – гражданам надо вернуть утраченное чувство защищенности. Я решил вступить в «Единую Россию», когда эта партия только появилась, то есть достаточно давно. Именно потому, что мне понравилась их программа, и те люди, которые ее организовали, мне были симпатичны. Меня никто не агитировал, как и мою супругу. Кстати, Роксана (певица Роксана Бабаян, жена Михаила Державина. – «НИ») у меня вообще известный партийный деятель. Я уже говорил про нишу, которую всегда найдет активный человек, так вот она в свое время стала президентом Российской лиги защиты животных. Членство в какой-либо партии может быть очень плодотворным, если ты действительно хочешь помогать людям. «Единая Россия» мне подходит по внутренним убеждениям, по устройству – хорошо, что она близка к власти и на нее власть опирается сегодня, когда в стране идет новое государственное строительство. Ее даже можно назвать в определенной степени преемницей КПСС, это с той позиции, что в КПСС было много хорошего.

– Многие считают, что преемница КПСС – это КПРФ.

– Нет, КПСС и «Единая Россия» похожи в том, что это сила, на которую опирается власть. А мы привыкли жить при сильной партии и за время отсутствия основной нашей партии не отвыкли от этого. Я же хочу только одного – помогать людям, стране. Когда состоишь в партии – это делать проще. Тем более когда твои идеи и ее совпадают.

– Когда вы занимаетесь общественной работой? Ведь у вас плотный график гастролей, спектакли в Москве, съемки…

– Главное, что я со сцены не призываю людей быть плохими и совершать дурные поступки. Конечно, специально делать что-то трудно – у нас с супругой слишком плотный график. Но поскольку мы люди публичные, то можно, повторюсь, призывать людей к добру.

– Наверное, с тех пор, как вы опять стали партийным человеком, голосуете только за своих?

– Когда я голосую, я всегда смотрю программу того, за кого хочу отдать голос. Но с тех пор, как я вступил в «Единую Россию», ситуация, конечно, изменилась. С другой стороны, программы у всех партий очень похожи, одна и та же идеология. Все вроде хотят только одного, чтоб все были сыты, здоровы…

– Вас не было в Москве всю неделю. Случайно не на съезд «Единой России» летали?

– Нет, был в Азербайджане, в Баку, мы возили туда спектакль «Привет от Цюрупы». Кстати, сейчас в Азербайджане проходят Дни русской культуры. И знаете, я вернулся оттуда с прекрасным ощущением – отношение к нам там было такое замечательное, искреннее, чудесное! У меня было ощущение, как будто мы вернулись в советские времена. Принимали грандиозно, причем на уровне президента страны. Кстати, недавно нас прекрасно принимали на Украине. Я имею в виду простых людей. А это главный показатель. Нельзя полный зал народа попросить или заставить искренне аплодировать. А вот в Грузии я давно не был. Вот уж чудесная по архитектуре, памятникам культуры страна! И там нас всегда чудесно принимали. Кто бы мог подумать когда-то, что такое может произойти в отношениях между нашими странами… Мне кажется, тут ситуация, как в поговорке, – рыба гниет с головы. Конечно, отношения между странами обычные люди, простые, наладить не могут. Тут, как ни жаль, все зависит от руководства страны, все в их руках, тем более что они лучше нас владеют политической ситуацией. А Грузию мы, актерская братия, всегда любили еще и потому, что там актеры прекрасные, фильмы у них были замечательные. Что вы! Они же до сих пор к Эскиной (Маргарита Эскина, директор Центрального дома актера. – «НИ») до сих пор в гости ездят, как к родной! И им всегда там рады. Про Молдавию сказать мне что-то сложно – она мне не так близка, как Грузия. Кстати, я давно не был в Прибалтике, но многие мои знакомые и друзья, которые оттуда возвращаются с гастролей, говорят, что принимают очень хорошо.

– Михаил Михайлович, а насколько вы в курсе политических событий, которые происходят в стране, мире?

– Все основные новости политического свойства я обычно узнаю из газет. Правда, ничего не выписываю, приходится специально покупать прессу каждый день. Телевизор смотрю меньше, потому что сильно занят. Сегодня меня, думаю, как и каждого гражданина нашей страны, тревожит ситуация со странным убийством или странной смертью Литвиненко, а потом и странной болезнью Гайдара. Страшно и тревожно мне и потому, что эти два события вдруг связали в одно. Тут уже невольно задумаешься – почему? Вообще, когда убивают человека, это страшно. Раньше при советской власти тоже происходили какие-то такие события. Но тогда пресса все так не освещала, потому что было нельзя, и как-то спокойнее жилось.

– Сегодня многие деятели культуры сетуют, что как раз, когда «спокойнее жилось», им труднее работалось. Надо было ставить определенное количество нужных пьес – про партию, про Ленина.

– Ну, тут трудно однозначно сказать – когда жилось тяжелее. Трудно сказать, госзаказ – хорошо это или плохо. Да, я застал те времена, когда самой низкой ступенькой принятия спектакля были комиссии по культуре в райкомах. В этих комиссиях сидели самые разные люди – актеры, которых выгнали из театров за неподобающее поведение, чиновники, которые не разбирались в искусстве. Вы представляете, как сложно было им всем угодить? Поэтому я всегда считал и считаю, что самое главное в искусстве – это самоцензура. Валентин Плучек никогда не был партийным человеком, но он ставил такие спектакли, что они и через многочисленные комиссии проходили, и зрителю нравились! И до сих пор то, что он ставил много лет назад, пользуется популярностью у зрителей. А ведь он творил, когда многое было нельзя, причем часто – необдуманно нельзя. Мне повезло – я застал уже то время, когда не расстреливали за неправильно написанную книгу или за не тот поставленный спектакль. Сейчас я листаю книги по истории о том времени и понимаю, как много пережили наши родители. Но, как говорил мне один знакомый актер, переживший то время, – с волками жить, по-волчьи выть. И ведь выли! Но, повторюсь, что удивительно – во время репрессий многие деятели культуры умудрялись творить так, что нам интересно это и сегодня. Значит, сегодня сам Бог велел хорошо работать. Знаете, я не могу даже близко сравнить – старый «Тихий Дон» с его новой версией. Это не идет ни в какое сравнение. Хотя, возможно, это не совсем удачный пример. Бондарчука ведь уже не было в живых, когда фильм доделывали. И, конечно, сегодня финансы в кинематографе часто берут верх. Я редко смотрю телевизор. Настолько редко, что тут недавно очень сильно удивился – увидел одну актрису на обложке известного журнала, думаю – кто это такая, начинающая, наверное. А потом прочитал, что она снялась уже в каком-то диком количестве сериалов с огромным количеством серий, что ее знает буквально вся страна, а я – нет. В общем, и когда тебе диктуют, что снимать, что ставить, что писать, – плохо, и когда во главе угла деньги – тоже нехорошо. Жаль, что финансы стали играть такую важную роль, что сегодня так важно – найти для производства фильма богатого спонсора. Потому что я знаю – очень многие режиссеры мечтают снять не сериал, а именно художественный фильм, как раньше, с глубоким смыслом, на хорошую тему. Ведь тем-то – масса, вот они – на поверхности, даже искать не надо.

– Ваша супруга Роксана Бабаян активно занимается общественной деятельностью. Вы не выступаете против этого?

– В политике все равны: и мужчины, и женщины. Мне в свое время очень нравилась Индира Ганди – красивая, умная, мужественная. Я переживал, когда ее убили. Сегодня я в восторге от Кондолизы Райс. Как-то несколько лет назад я прочитал интервью с ней, узнал, что она хорошо владеет русским языком. Но знаете, Кондолиза из тех женщин, что мягко стелют, но ой как жестко так спать. И у нас есть в политике очаровательные дамы – Людмила Швецова, одна из заместителей Лужкова – обаятельная и умная дама! Я был бы даже не против, если третьим президентом России стала бы женщина, хотя для многих это будет дискомфортно, потому что мы привыкли все-таки, что нами управляют мужчины. Тут я недавно смотрел хронику конца 30-х годов прошлого века. Вот наши все партийные деятели стоят на Мавзолее и машут народу. И ни одной среди них женщины – чего уж тут хорошего. Я, например, в восторге был от Екатерины Фурцевой. Она в моей памяти так и осталась прелестной дамой, которая, кстати, очень любила нас, тогда молодых актеров. Особенно в последний перед уходом год – она всегда нас замечательно принимала, выслушивала, а ведь ранг какой – министр! А какая женщина!