Песочница с пандусом

Скорее всего, в первую очередь прокуроры обратят внимание на соблюдение прав детей-инвалидов в сфере образования. По данным уполномоченного по правам человека РФ Владимира Лукина, порядка 200 тыс. из 450 тыс. ребят с ограниченными возможностями не умеют читать и писать, лишены доступа к каким-либо знаниям. «Программа интегрированного обучения, когда инвалиды учатся в одной школе с обычными детьми, у нас практически не работает, – пояснил «НИ» член экспертного совета при уполномоченном по правам человека РФ Сергей Колосков. – Директора учебных заведений просто не зачисляют ребят с ограниченными возможностями. Если речь идет о ребенке с отставанием в развитии, то отговариваются тем, что нет учителей, способных с ним работать. Если в школу хочет поступить ребенок-колясочник, его не принимают, потому что в школе нет пандусов и специальных туалетов. Проблемы вполне понятные, но они не должны быть препятствием для больных детей в получении образования».

Многие родители видят выход из сложившейся ситуации в том, чтобы отдать своего малыша в коррекционные школы. Но и тут не все просто. Во-первых, потому что спецшкол в стране очень мало. Зачастую тяжелобольного ребенка приходится возить на другой конец города. Во-вторых, потому что универсальные программы спецшкол не могут адекватно восприниматься малышами с различными заболеваниями: для одних задания слишком простые, для других – чересчур сложные. Наконец, нередки случаи, когда ребят с расстройствами психики и нервной системы просто не принимают в коррекционные учреждения, сотрудники которых привыкли работать с «более адекватными детьми».

Высшее образование доступно только для десятков детей-инвалидов. В Москве всего два специализированных вуза для ребят с ограниченными возможностями. Но поступить непросто даже туда. «В настоящий момент существует четыре степени инвалидности, – пояснил «НИ» член оргкомитета общества по защите прав инвалидов «Наше право» Сергей Новиков. – Четвертая – самая тяжелая. Так вот в специализированный вуз могут поступить только ребята со второй степенью, в обычный институт – с первой. Понятно, что другие инвалиды тоже хотят учиться, поэтому они пытаются добиться перевода в более высокую группу. Иногда их действительно переводят, но при этом ребята теряют большой процент социальных пособий, а также право на посещения занятий в сопровождении помощника. Если бы часть пенсий снималась с инвалидов, которые устраивались бы на работу – это было бы, по крайней мере, понятно. В случае же с образованием иначе как абсурдом это правило назвать нельзя».

Сплошь и рядом нарушается право детей-инвалидов жить и воспитываться в семье. Так, по данным государственной статистики, 29 тысяч детей-инвалидов постоянно живут в домах-интернатах органов социальной защиты; 67 тысяч –в специальных (коррекционных) школах-интернатах органов образования; 5 тысяч – в домах ребенка. «Столь высокие цифры обусловлены двумя факторами, – рассказал «НИ» президент региональной общественной организации «Особенные дети» Владимир Кардаков. – Во-первых, давлением на родителей со стороны врачей, которые еще в роддоме напрямую уговаривают мам «сдать больного ребенка и родить нового». Во-вторых, неприемлемые социально-экономические условия, в которые поставлены многие семьи с детьми-инвалидами. Если бы хоть часть тех сумм, которые направляются на содержание интернатов, выдавались на руки родителям, число инвалидов-отказников резко пошло бы на убыль. Не говоря о том, что уровень развития детей с ограниченными возможностями резко возрастет. Достаточно вспомнить нашумевший случай, когда мальчика с диагнозом идиотизм взяли из интерната в приемную семью. Через год страшный диагноз ребенка был снят и заменен новым – педагогическая запущенность».

По мнению правозащитников, такие случаи не единичны. Во многих интернатах к детям относятся, как к животным: их кормят и моют. Ни о каких развивающих занятиях или хотя бы о прогулках речи не идет. «Там настоящий ад, – рассказала «НИ» Светлана Денисова, мама 12-летнего инвалида-колясочника. – Дети не могут постоять за себя. Одни запуганы, другие просто не понимают, что имеют право на лучшие условия. За детишками не ухаживают, не кормят, работники сумками носят домой еду. О какой реабилитации и интеграции в общество может идти речь в таких условиях?»

В сфере социальной поддержки права детей-инвалидов также постоянно нарушаются. Несмотря на то, что различные государственные организации постоянно трубят о проделанной в этом направлении работе, на практике подобные заявление ничего не стоит. «Приведу простой пример, – поделился с «НИ» г-н Кардаков. – Детям-инвалидам положено раз в год отдыхать в оздоровительных лагерях. Местные органы социальной защиты набирают 20–30 ребят и отправляют их в пансионат, где уже отдыхают порядка 200 пенсионеров по другой государственной программе. Понятно, что работать со столь разным контингентом сотрудники пансионата просто не могут. В итоге получается так: утром пенсионеры сидят на детских утренниках, вечером дети-инвалиды вяжут носки со старушками. Через два-три дня малыши, недовольные таким распорядком дня, просят родителей забрать их домой. Детей увозят, но галочка, что ребенок «оздоровился», все равно ставится».

Вышеперечисленные проблемы только одни из сотен тысяч. Во многих городах России, например, до сих пор нет детских площадок, где могли бы играть дети-колясочники. Ребята просто не могут подъехать к песочнице. Но это вопросы уже второй очереди. «Хоть бы с основными бедами прокуроры разобрались бы», – с тяжелым вздохом говорят правозащитники.