Стихи и лагеря

Как всякая крупная творческая личность, Кугультинов был, как принято говорить, фигурой противоречивой. Он был знаком с Хрущевым, Брежневым, дружен с Горбачевым, встречался и с Ельциным, и с Путиным.

Странно, но факт: при всей поддержке кремлевских небожителей у Кугультинова отношения с местным руководством в советские годы были не самыми прекрасными. В 1963 году именно Элиста зарубила его кандидатуру на соискание Ленинской премии, статус которой был немыслимый – выше в СССР уже ничего не было. И он мог стать самым молодым писателем в Советском Союзе, удостоенным этой награды. Ведь в те годы, если ты выдвигался на соискание премии, то присуждение уже было вопросом решенным.

В 70-е годы в Калмыкии его держали в унизительном статусе кандидата в члены обкома КПСС, в то время как он обладал невероятной всесоюзной славой. Сборники его стихов читала думающая часть огромной советской страны. С тем, как он умел говорить, как держал многолюдную аудиторию, могли сравниться единицы. Настоящее признание властей Калмыкии Кугультинов получил только в конце 80-х. Вот тогда-то и прорвало – он получил все, что тормозилось долгие годы в Элисте. Стал Героем Социалистического Труда, членом Президиума Верховного Совета СССР, членом Политбюро ЦК компартии РСФСР. Страна узнала его и как выдающегося общественного деятеля.

Все погасло в 90-е. Это был очень драматический период жизни, с точки зрения его статуса как национального духовного лидера. На юбилейных вечерах по случаю его 75-летия и 80-летия были уже полупустые залы. Статус, к сожалению, несколько пошатнулся благодаря нынешним властям Калмыкии. И кажется, он это остро чувствовал. Вот уж воистину – «минуй нас пуще всех печалей…» Почему не шел на конфликт? Можно объяснить, пожалуй, лишь одним обстоятельством: старик действительно устал быть в постоянной немилости местных властей, от которых и вправду зависело многое.

Власть может вознести, а может и наказать. Единственное, что теперь утешает – Кугультинов навсегда свободен от опеки или равнодушия любых властей. Он теперь действительно целиком и полностью принадлежит своему народу.

Одними из самых потрясающих его поэтических строк были такие:

Никто не помнит
своего рождения,
Никто не вспомнит
свой последний час,
Два рубежа, две грани,
два мгновенья,
Неведомы ни одному из нас…

Теперь самая великая тайна человечества ему ведома. Но рассказать нам об этом Давид Никитич уже не сможет.