Китай остается почти таким же закрытым для западного мира, как пару веков назад. Режиссеры Поднебесной могут появиться из ниоткуда на известнейшем европейском фестивале и сорвать почетный приз - а потом вдруг исчезнуть на несколько лет, безо всякого объяснения со своей стороны и стороны их коммунистической родины.
Каннский призер «Прощай, моя наложница» - фильм отчасти автобиографический: в годы «культурной революции» Кайге, как и его персонаж, вступил в ряды Красной охраны – вооруженного объединения рабочих, возникшего в результате борьбы группировок внутри Компартии Китая. Времена были жестокие и непонятные: запутавшись в сетях пропаганды, Кайге, родившийся в благополучной семье знаменитого в КНР кинорежиссера Чен Хуайкая, однажды вынужден был принять участие в публичной травле своего же отца. В результате политических интриг многие активисты Красной охраны оказались в ссылке. Вот так юноша попал на плантации, где трудился в поте лица, бок о бок с крестьянами.
Плантации отбили у Чена интерес к участию в оппозиционных политических движениях. Отныне выразителем его идей должна была стать кинопленка. В 1978 г Кайге поступил в Пекинский киноинститут, где в то время формировался костяк так называемого «пятого поколения» - движения новаторов и бунтарей, искавших своих путей в пустыне осточертевшего «партийного реализма». Судьбы корифеев «пятого поколения» были довольно схожи: Кайге, например, близко сошелся с еще одним будущим великим режиссером – Чжаном Имоу, тоже прошедшим курс «трудового перевоспитания».
Именно вместе с Имоу и другим товарищем по институту Ху Квоном, снял этапную для китайского кинематографа «Желтую землю» (1984). Картина, положившая начало «нового китайского кино», была отмечена Главным призом кинофестиваля в Локарно, а также премиями в Нанте и Гонконге. Затем на экраны вышла военная драма «Большой парад» (1986), удостоенная наград кинофестивалей в Монреале и Турине, через год появился «Царь детей» (1987). Но подлинный успех принесла творцу именно «Прощай, моя наложница» - сентиментальная и трагическая история об актерах пекинской оперы, посвятивших свою жизнь служению искусству, история дружбы и предательства. Историческим фоном повествования послужили китайско-японская война, приход к власти Коммунистической партии и страшные чистки «культурной революции».
Получив «Золотую пальмовую ветвь» и ряд других международных наград, мастер вернулся на родину и умолк на целых семь лет. Что с ним происходило в эти годы - мало кто знает. А в 2000-м вышел на видеокассетах русский перевод «Императора и убийцы», который в России сочли настолько важным событием, что большинство каналов сочли своим долгом показать его при полнейшем нарушении авторских прав... Масштабное историческое полотно понравилось европейским зрителям своим вполне шекспировским драматизмом (Кайге недаром еще в детстве зачитывался «Ричардом III» и «Генрихом VIII») и отнюдь не отпугнуло их средневековым восточным антуражем (даже натуралистичными сценами изощренных пыток).
Столкновение государства и личности, фатализма и свободы выбора, человека и толпы – эти темы, значимые в европейском искусстве еще полвека назад, успели набить оскомину. Их участь – не обсуждение, а снисходительно-горькая усмешка. Чен Кайге, не понаслышке знающий о том, что значит противопоставить себя обществу, смог снять фильм на немодную тему, который усмешки этой не вызывал. Более того, вызвал сочувствие и понимание.
Китайцы мыслят масштабами: самые известные режиссеры Поднебесной на протяжении последних пяти лет соревновались за право снять самый дорогой китайский фильм. «Император и убийца» уже удостаивался этого гордого звания, затем пальму первенства похитил «Герой» Чжана Имоу. Теперь Чен в очередной раз снял самую бюджетную китайскую картину, потратив 42 миллиона долларов. Очередной повод для гордости.
Китайские режиссеры – кстати, единственные в мире, кто может обойтись без компьютерного «размножения» воинов, бесконечной вереницей отрядов идущими в битву. В «Клятве» есть моменты, когда в кадре одновременно оказывается около тысячи сражающихся воинов. Все они - статисты. В это трудно поверить даже русскому, выросшему на фильмах Бондарчука: в российском кино (в частности, в незабвенном «Турецком гамбите») в бой теперь идут всего несколько человек, которых программисты тиражируют до необходимой режиссеру цифры. А Кайге пришлось даже нескольких кадровых офицеров пригласить и вручить им эту армию.
Отказавшись от шекспировских страстей и политического подтекста, Чен вдруг снял прекрасную сказку о девушке, которая по воле исполняющего желания божества оказалась в центре дворцовых интриг и кровавых баталий. Кайге, казалось, взял все самые привлекательные для западного зрителя моменты и поднял их на недосягаемую вершину. Впрочем, не забыв приправить свой фильм известной долей иронии: полеты девушек, размахивающих мечами и рукавами платьев метра в три длиной, изображены с большим ехидством: так, чтобы американец или европеец слегка устыдился своей приверженности к китайским киноштампам.
Критики, посмотревшие фильм, предрекали ему кассовую судьбу «Титаника» - рекордные сборы по всему миру. Увы, предсказания не оправдались. «Клятву», разумеется, заметили и критики, и зрители – но то ли рекламы было мало, то ли жанр уже приелся: «Клятва» не стала такой же притчей во языцех, как «Дом летающих кинжалов». Во всяком случае, пока.
Насколько серьезно Чен относится к своим фильмам, показывает забавный случай. Некоему Ху Ге, 31-летнему жителю Шанхая, «Клятва» настолько понравилась, что он решил снять… пародию на ленту мастера и выложил ее в интернете. 20-минутный фильм шутника назывался «Ужасный случай, начавшийся с дымящейся булочки». Используя кадры из «Клятвы», Ху Ге рассказал историю таинственного убийства офис-менеджера. Сделанный курам на смех ролик стал хитом в Интернете. Увидев его, Чен Кайге пришел в ярость и подал на шутника в суд. «Это кощунство», - безапелляционно заявил Кайге.
(Кадры из фильма «Клятва»)