Кого мы называем «нашими» за рубежом – этнических русских, лиц, являющихся обладателями российских паспортов, или вообще всех, кто раньше или позже выехал из России? И кому в первую очередь мы должны помогать – тем, кто после развала СССР остался в бывших советских республиках, а ныне чужих государствах? Или тем, кто уплыл в так называемое дальнее зарубежье в надежде на лучшую долю? Зампредседателя комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками Андрей Савельев говорил корреспонденту «НИ», что это прежде всего граждане РФ, а также иностранцы русского происхождения. В МИД РФ «НИ» отослали с вопросами к недавно созданному департаменту по работе с соотечественниками, но оказалось, что новая структура еще не обзавелась телефонами, и в конце концов ответа мы так и не получили. Может быть, он появится сегодня, на заседании правительственной комиссии, которая обсудит все, что касается «наших» за границей. Правда, готовит мероприятие тот самый, оставшийся без связи (не с соотечественниками, а телефонной) департамент МИД.
Важность обсуждаемой проблемы подтверждает и статус участников сегодняшнего мероприятия – на нем будут присутствовать представители руководства Совета Федерации, Госдумы, администрации президента, аппарата правительства РФ, Москвы и Петербурга, министерств и ведомств. По словам источника «НИ» в МИД РФ, на встрече речь в основном пойдет о странах СНГ и Балтии, русских общинах в них, а также населении конфликтных регионов, которые настроены пророссийски. Также будет обговариваться список адресной помощи тем неправительственным организациям, которые дружественно относятся к России. Как известно, эта форма поддержки «развивающихся демократий» в тех государствах, где, как заметил председатель комитета Госдумы по международным делам Константин Косачев, «с этим не все в порядке», недавно была оформлена законодательно. Одной из таких стран на Красной и Смоленской площади считается Молдавия. Потому ее президента Владимира Воронина не приняли в Кремле в минувшие выходные дни, более того, как сообщили «НИ» в МИД РФ, дело не дошло даже до приемной. Но, как стало известно «НИ» из тех же источников, если не дружественного к РФ главу молдавского государства в Москве не жалуют, то настоящим друзьям из той же Молдавии готовы помогать, причем не только словом. Одним из претендентов на российский «грант» может стать движение «Патрия – Родина», руководитель которой Георгий Сима известен в своей стране как бывший министр образования, который всегда ратовал за преподавание в молдавских школах русского языка, а также выступил с призывом к молдавским властям дать вольную Приднестровью.
В этом регионе, как известно, проживают 100 тыс. граждан РФ, и столько же этнических русских, которые стоят за этим гражданством в очереди. Россия в последние годы активно поддерживает регион, перечислив в нынешнем году в Тирасполь 20 млн. долларов – для выплаты пенсий и зарплат населению, которые прекратились после введения Молдовой экономических санкций против сепаратистского левобережья Днестра. Объявив Кишиневу о намерениях ввести с нового года новые тарифы на российский газ (в три раза выше), «Газпром» тем не менее сделал исключение для приднестровцев. Но повышение газовых цен на правом берегу Днестра, которым Москва решила наказать молдавские власти за открытые антироссийские заявления на международных трибунах, ударит по тем же нашим соплеменникам, но живущим на территории, которая контролируется Кишиневом. Они, считающие себя соотечественниками россиян, по сути, стали заложниками той политики, которую молдавские руководители проводят по отношению к России, а российские – по отношению к Молдавии. Из 500 тыс. рублей, которые выделены из российского бюджета на помощь зарубежным друзьям, русским, которые будут замерзать в Кишиневе, потому что не смогут заплатить за газ, вряд ли что-то достанется. Тогда о какой помощи и кому сегодня ведется речь?
Скорее всего, она пойдет об абхазах, 90% которых являются гражданами России. Но им и так выплачиваются российские пенсии и отдается предпочтение в торговых отношениях. Или о южных осетинах в Грузии, которые давно и безрезультатно добиваются объединения с осетинами северными, живущими в России. Это тоже наши соотечественники. А еще есть Крым, где живут просто «наши люди». Есть русские в Прибалтике, которые не хотят возвращаться на историческую родину, где сиро и убого, но настаивают на соблюдении своих прав в стране проживания. Впрочем, многие из них утверждают, что свои внутренние проблемы им проще решить самим, без вмешательства России. Потому что помощь, как показывает опыт, бывает разная – на пользу и во вред. Может быть, сегодня наши политики и определят грань между тем, что хорошо и что плохо для наших людей в ближнем зарубежье. Существует, однако, и дальнее. А там также немало унесенных ветрами перемен, тех, кого по привычке называют русскими. Но об этой категории близких нам по культуре и общей истории людей – отдельный рассказ.
«Русский след»
Переселенцев из бывшего СССР насчитывается в ФРГ более 3 млн. Для многих местных они так и остаются «второсортными», а то и «лишними» иностранцами.
Скоро Рождество. Для Оксаны и Альберта это самая «простудная», но урожайная пора. «Санта-Клаусу» и его белоснежной спутнице придется мерзнуть на ходулях целый месяц. Зато каждый час совместной работы пополняет скромный семейный бюджет на 20 евро. Где еще «русским социальщикам», перебивающимся в дорогущей баварской столице с сосисок на пиво, светит подобный «приварок»?
Оксана – украинка. Альберт впитал в себя узбекскую, еврейскую и даже цыганскую кровь. Но почти для каждого немца они – «русские». Как и любой, кто по разным причинам покинул одну шестую часть суши восточнее ФРГ. Даже бывший москвич Владимир Каминер, пишущий рассказы на беглом немецком и активно издающийся в Германии, остается «русским». Он и позиционирует себя в ФРГ как жокей развлекательного «Рашендиско». Чего уж говорить об Ирине Шмидт, дочери репрессированного житомирского немца, родившейся в казахстанской ссылке, получившей медицинское образование в Ленинграде, но закрепившейся в обойме самых искусных стоматологов Юга Германии? Это на родине, во время проведения семинаров, фрау Шмидт представляют как «передового немецкого специалиста». А у себя в Мюнхене Ирина остается «русской» и воспринимает это как само собой разумеющееся.
На вершине легального коммерческого успеха, начинающегося здесь с 70 тыс. евро годового дохода, «русских» почти столько же, сколько и оборотистых турок. И наверняка больше, чем выходцев из Албании или бывшей Югославии. «Наши» престижно и густо закрепились в высоких технологиях, компьютерном программировании, поставке и реализации продовольствия из Восточной Европы... Однако немецкие СМИ, как и обыватели, то ли по инерции, то ли по традиции, куда чаще говорят о пресловутой «ужасной и могучей русской мафии». Спору нет, «русская» преступность в ФРГ в своей бессмысленности и беспощадности подобна русскому бунту. То группа пьяных подростков из семей поздних саратовских «аусзидлеров» запинает до смерти протестантского пастора, рискнувшего сделать замечание расшумевшимся близ кирхи брейкерам. То берлинские рэкетиры, до эмиграции промышлявшие близ Курского вокзала в Москве, со второй попытки убивают важную свидетельницу по нашумевшему делу об автоугонщиках-славянах. Опытный баварский сыщик Герберт между тем пожаловался вашему корреспонденту, служившему еще в советском угро: «Среди русских бандитов почти невозможно проводить успешную агентурную разработку. Они замкнуты в обособленном, страшном мирке, где разбираются между собой по собственным кровавым понятиям».
Но и среди далеких от уголовщины, однако сохранивших ошметки «совкового» менталитета, продолжается пассивное сопротивление интеграции. Тысячи, сотни тысяч переселенцев за многие годы проживания в ФРГ так и не стали полноценной частью общества, все еще продолжающего кормить чужаков, предоставлять им благоустроенные жилища и безуспешно обучать немецкому языку за счет собственных налоговых отчислений. Правда, с такой «халявой», как «социал» – ежемесячным пособием от 298 до 311 евро на каждого неработающего, становится и в Германии все проблемнее. Хребет «социально ориентированного государства» буквально трещит под тяжестью немыслимого количества льгот, зародившихся в куда более счастливые времена. Теперь же уровень безработицы в ФРГ перевалил за пугающие 10% от числа всего населения. И даже прирожденный, но уже не молодой немец все меньше интересует работодателей. Для бывших же «наших» сущим пугалом стала новая придумка местных чиновников. Это – неквалифицированный труд, как правило на стройках, из расчета один евро за час. Малопродуктивную, смахивающую на издевательство трудовую повинность сами же немцы прозвали «барщиной». Но отказ от нее влечет сперва сокращение, а затем и прекращение социальных выплат. Однако в правительстве ФРГ пока не придумали ничего лучшего против той армии «нахлебников», что в большинстве своем состоит именно из тех, кто сбежал из разваливающегося СНГ в поисках куда более обеспеченной и спокойной жизни.
Сергей ЗОЛОВКИН, Мюнхен
Билет в один конец
Страны Северной Европы уже долгое время являются мировыми лидерами по качеству жизни, притягивая к себе потоки эмигрантов со всего мира. Десятимиллионная Швеция приняла в прошлом году более 23 тысяч соискателей убежища, обогнав по «плотности потока» все остальные европейские страны. Каждый двадцатый из этого числа являлся обладателем российского паспорта. Получение политического убежища или вида на жительство по гуманитарным соображениям – до сих пор наиболее распространенный способ зацепиться за скандинавские граниты, хотя путь этот с каждым годом становится все более трудным и требующим предварительной подготовки. Скандинавские газеты периодически публикуют скандальные репортажи о российских турфирмах, продающих всем желающим так называемые беженские пакеты. В них, кроме виз и билетов в один конец, входят наиболее проходные на данный момент легенды – от «медицинских» до «чеченских». В зависимости от лазеек, открывшихся в сплошной стене европейской обороны.
Самая большая русскоязычная община в Северной Европе – в Финляндии – почти 60 тыс. человек. Это потомки ингерманландцев, о приеме которых неосторожно объявил в конце 80-х прошлого века тогдашний президент Мауно Койвисто. На «ингерманландских бабушках» в Суоми въехали тысячи русских, которые, как печально констатируют финны, не хотят иметь ничего общего с финским языком и культурой.
Наших соотечественников в Финляндии можно разделить на две категории. Прежде всего, это так называемые дачники, рассматривающие свою новую родину как скучноватый, но удобный пансионат, откуда можно еженедельно мотаться в близкий Петербург. Как правило, эти люди живут в Финляндии на пособие, приспосабливаться к местным условиям не хотят и существуют, устремив мысленный взор на восток. Однако не менее многочисленна и другая категория русских, поставивших себе целью укорениться на новой почве. Задача эта не из легких, поскольку финны на восточных соседей смотрят подозрительно и даже враждебно. Как показывают опросы, хуже, чем к русским, аборигены относятся лишь к цыганам и сомалийцам. Тем более удивительно, что наши соотечественники, согласно данным Института по изучению рабочего рынка, обогнали все остальные категории иммигрантов в разделе «работа по прежней специальности». Выходцы из бывшего Союза считаются наиболее образованной категорией иммигрантов в Европе, Финляндия здесь не исключение. И русские специалисты совершают, на взгляд финнов, чудо: играя на чужом, враждебном поле, врачи умудряются подтверждать дипломы и становиться врачами, а инженеры-строители не готовы превращаться в простых монтажников и в конце концов начинают работать по своей квалификации.
В Швеции, Норвегии и Дании путь большинства бывших «советских» на рабочий рынок начинается лишь после длительного – порой до пяти лет – ожидания решения их «беженской» участи властями. Хотя законодательства этих стран разрешают работу в этот период, мало кто готов тратить на это усилия: а вдруг все равно вышлют? После вступления в ЕС государств Восточной Европы и Балтии немногие вакантные места в нелегальном секторе заполнились эстонцами, латышами и поляками. Они соглашаются трудиться почти за те же деньги, что русские и украинцы, но проблем с визой у них не возникает.
Вступление в новое общество наших соотечественников начинается лишь после получения ими вида на жительство. С этого момента государство всячески помогает своим новым жителям.
Алексей СМИРНОВ, Стокгольм