Эпизоды Михаила Ефремова

Уже не скажешь – «сын». Уже сам многажды отец. И тем страннее узнавать в нем те самые ефремовские глаза с «гусиными лапками» морщинок от чрезмерной улыбчивости, ту самую ефремовскую улыбку – обезоруживающую и какую-то ребячью, узнавать ефремовские жесты – эту рубящую воздух ладонь во время жарких споров, и походку – чуть морскую, вразвалочку, и умение рассказывать анекдоты и смешные истории – в лицах, с интонациями и неизменным открытым смехом в финале. И так хочется, чтоб ему так же повезло – попасть в нужное время и место, угадать в себе лидера, вытащить свой счастливый билет и ломиться сквозь стены с упорством и отчаянием, что свойственно людям исключительного таланта и целеустремленности. Но судьбу свою Михаил Ефремов с каким-то особым сладострастием ломал об колено не раз. Сниматься в кино начал еще ребенком («Дни хирурга Мишкина», «Когда я стану великаном»), на сцену прославленного МХАТа выходил в детских ролях («Уходя, оглянись», «Утиная охота»). Легко поступил в Школу-студию МХАТ и легко же вылетел оттуда в ряды Советской Армии, после чего в институт все-таки вернулся. Его настоящий дебют в кино (Дубровский в одноименном фильме) общественность и критика не оценили, требовали от него большего и окончательно повесили на него ярлык «мальчика-мажора». И тогда появился «Современник-2». Кто мог возглавить коллектив с таким амбициозным названием? Конечно же, он – Ефремов-2! На малой сцене «Современника» они просуществовали недолго – при достаточно ярких, вызывающих спектаклях (как, например, сценическая версия романа Юрия Олеши «Зависть»), имея в качестве аванса публичное благословение и материнскую заботу Галины Борисовны Волчек, они все равно развалились. То ли от лени, то ли от излишней самонадеянности. Михаил Ефремов вернулся в не очень гостеприимный МХАТ, с переменным успехом играл роли текущего репертуара (от Треплева до Чацкого), успел сыграть свою, на сегодняшний день лучшую театральную роль – Отто в спектакле «Последняя ночь Отто Вейнингера» и поставил жирную «мхатовскую» точку своим режиссерским манифестом – спектаклем «Злодейка, или Крик Дельфина». «Злодейка» – первый опыт тусовки, междусобойчика. Ефремов-2 стал первооткрывателем этого жанра, ныне столь популярного как в театральной, так и в кинематографической среде. Объединив под одной крышей и под единой идеей всех своих товарищей – и художника Евгения Митту, и драматурга Ивана Охлобыстина, и музыканта Гарика Сукачева, и артистов Сергея Шкаликова и Евгению Добровольскую, – Михаил Ефремов изобрел «поколенческий» стеб, понятый и принятый московской богемой «восьмидесятников». Разломанное поколение, чья юность пришлась на пик застоя, а начало зрелости смелось танками девяностых, получило, наконец, право на голос. Циничные, насмешливые, отвязные, раздавленные новым временем, хорошо образованные, начитанные, напичканные «самиздатом», последние выпускники советской эпохи вынырнули из своих подполий и кухонь и заговорили на своем языке. Сегодняшние удачи режиссеров Гарика Сукачева («Кризис среднего возраста» и «Праздник»), Григория Константинопольского («8,5 долларов»), Филиппа Янковского («В движении»), Егора Кончаловского («Антикиллер»), Федора Бондарчука («9 рота») – все это явления субкультуры, открытой когда-то их товарищем и соучастником Михаилом Ефремовым, унаследовавшим от своего гениального отца талант идеолога (что на «новоязе» значит – креативщика).