Автор детективов Дарья Донцова

– Дарья Аркадьевна, многие люди делят литературу на высокую и низкую. Нетрудно догадаться, к какому из жанров они относят писателя Донцову. Вас это не обижает?

– Вы знаете, для меня такой проблемы нет. Более того, я скажу, что на Западе никогда не задают подобного вопроса. На Западе литература вытянута в нитку, все жанры занимают какие-то куски этой нитки. Нормальный человек понимает, что каждая книга хороша в разные времена. Есть только несколько книг, которые должны прочитать все – Коран, Библия, Тора. Все остальное вовсе необязательно читать. Писатель же не бегает за вами и не говорит: «Прочитайте, прочитайте!». Не берите в руки книгу, которую не хотите читать. Мир литературы огромен, так что каждый найдет в нем своего автора.

– Три ваши постоянные героини – Васильева, Романова и Тараканова – образы и разные, и типические одновременно. Вы так сделали сознательно, чтобы охватить как можно большее количество читательниц?

– На самом деле там четыре типа женщин, потому что четвертая – это Иван Павлович Подушкин. Он – мужчина, но, открою вам секрет, очень похож на меня. У него мое детство, мое воспитание, кое-какие мои родственники, поэтому с Иваном Павловичем у нас наибольшая связь.

Понимаете, каждый человек, это некоторая сублимация, как себя ни дави, все равно в рукописи вылезешь. Наверное, это какие-то мои разные части.

– В последнее время все больше разговоров о том, что ваши книги пишут литературные рабы...

– Лет восемь тому назад меня это страшно обижало, я начинала показывать рукописи. В один прекрасный день на пресс-конференции, специально для этого созванной, я выложила двадцать рукописных текстов. Сказала, мы же с вами коллеги, давайте уважать друг друга. Если кто-то найдет хоть одну строчку, написанную чужой рукой, я отдам ему пожизненный гонорар за эту книжку. Не нашли. Потом один молодой человек сказал: «Слушайте! Она нас дурит, сначала ей приносят тексты, а затем она их переписывает». Тут у меня уже не было аргументов, началась истерика. После того я стала говорить людям, которые задают такой вопрос (достает с полки одну из своих книг, где на обложке изображена она и два ее мопса), что вот у меня здесь книжка, на ней негр Капа, он изумительно пишет детективную часть, это негр Муля – она прописывает диалоги.

– Почему вы решили дарить ваши книги российским больницам?

– Мне когда-то поставили онкологический диагноз. Поэтому есть естественное желание поддержать женщин, которым сейчас хуже, чем мне, так как я выздоровела, а они еще нет. Я ведь точно знаю, что если вам поставили диагноз «онкология», то следующая остановка еще не крематорий. А они пока этого не знают. В больнице очень тяжело, тоскливо, страшно, и хорошо бы как-то отвлечься... И мы подумали, что может сделать издательство? Присылать книги, а какие туда книги можно послать? Ясно, что какие-то позитивные. В палате реанимации не захочется читать «Смерть Ивана Ильича» Льва Толстого. Поэтому мы начали дарить больницам книги Донцовой. Мы еще не везде успели, передавали книги в Новосибирск, Екатеринбург, в Москве пока не начали.

– Но в кое-каких медицинских центрах давно идет бойкая торговля вашими книгами…

– Это не моя инициатива. Но, с другой стороны, могу это объяснить тем, что я пытаюсь внушить своим читателям: несмотря на тотальный негатив, все будет хорошо. Недавно у меня сломалась машина, и два дня пришлось сидеть вечером дома. Смотрела разные передачи и фильмы по телевизору, и где-то к часу ночи впала в глубокий депресняк. Оказывается, в нашей стране все горит, взрывается, погибает в автомобильных катастрофах. Неужели в этой стране не происходит ничего хорошего? Поэтому я решила: я – таблетка от депрессии, такой тупой дятел, который долбит, что все будет хорошо.

– Много лет назад вы работали кем-то вроде светского корреспондента, насколько эта специфика была возможна в советской газете. Что дал вам тот журналистский опыт?

– Я работала в отделе новостей человеком, который пишет заметки со словом «сегодня». Это очень тяжелая, можно сказать, собачья работа, потому что завтра этого уже нет, а вчера еще не было. Это была репортерская работа, скованная рамками советской действительности и цензуры. Но у меня два свободных иностранных языка – немецкий и французский. На мне висела рубрика «гости столицы». То есть когда в Москву приезжали Boney M, Элтон Джон и прочие, то я была человеком, который брал у них интервью. Что касается впечатлений, то получилось так, что я выросла в семье писателей и артистов, поэтому для меня не было ничего удивительного, что с мамой на кухне пьет чай Нани Брегвадзе.

– Все ваши книги искрят оптимизмом, но ведь у писателя, как у любого нормального человека, бывают не только подъемы, но и спады настроения…

– Понимаете, ваше настроение зависит только от вас. Можно вырывать волосы оттого, что вы сломали каблук, а можно и нет. По большому счету горе в жизни человека бывает один или два раза, все остальное – ушедший муж, маленькая зарплата, ребенок-двоечник, невозможность купить квартиру, как у подруги, – это, ей-Богу, ерунда. В любой ситуации можно найти позитивный момент, но никто этому вас не научит. Если вы позволяете себе впадать в депрессию, то ваша жизнь будет ужасна. Нужно попробовать повернуть ситуацию другой стороной, например, мне помогает мысль, что были и куда более тяжелые ситуации. И еще, человеку иногда бывает одиноко, возникает некомфортное чувство «никомуненужности», у большинства людей оно проходит очень быстро, но тем, кто впал в депрессию, я хочу сказать: «Милые мои, дорогие, я очень люблю вас».