Куда пропал суфлер?

Давным-давно русский актер, народный артист СССР и режиссер Леонид Миронович язвительно отметил, что «без подсказки работают только суфлеры». Действительно, это удивительные люди подчас знали наизусть весь репертуар, даже если на сцене чередовались пьесы самых разных авторов самых разных времен. При этом всякий профессиональный подсказчик был в курсе еще и особенностей каждого конкретного актера: тому надо просто сказать глагол из фразы, этому первую букву фразы, а кому-то и целую реплику. Суфлер был тем человеком, без которого могло остановиться действие. И как могло случиться, например, что Сара Бернар, вернувшись в Париж из турне по Европе, уничтожила в своем театре рабочее место суфлера?

Красивая будка в форме морской раковины, в ней смешной человечек – он, как правило, взлохмачен, иногда пьян, почему-то в смешном пиджаке, перед ним текст пьесы или партитуры (если идет оперный спектакль)… – вот, пожалуй, все наше представление о суфлере, навязанное байками, фильмами, анекдотами. Понятно, почему обывателю порой кажется, что работа профессионального подсказчика проста и даже примитивна – в случае чего подглядел в суфлерский экземпляр и подсказал исполнителю текст. Театралы же, знающие, каково на самом деле шептать текст из будки, шутят, подчеркивая тяжесть суфлерской работы: что объединяет разведчика и театрального суфлера? Ответ: им нельзя «светиться», оба работают тихо и в некомфортных условиях труда.

Слово «суфлер» произошло от французского souf fler – «подсказывать». Сегодня представители этой профессии есть только в трех столичных театрах – МХТ им. Чехова, Малом и Большом театрах, в этих же театрах сохранились и легендарные будки. И уже, конечно, ни в одном театральном вузе не учат этой специальности. Профессия умирает – с этим не поспоришь. Однако и ее появление, а нынешнее постепенное исчезновение не так загадочно, как кажется на первый взгляд, а вполне объяснимо. Надо просто сравнить количество премьер, которые приходились на дореволюционные театры, когда в понедельник была первая репетиция нового спектакля, а в субботу уже его вторая премьера, и сегодняшний день. До появления профессии режиссера актерские труппы ставили целью выпускать как можно больше спектаклей в год. Иногда с премьерой на сцену актеры выходили всего после двух-трех репетиций. Конечно, в таких условиях присутствие суфлера было насущной необходимостью – запомнить в кратчайшие сроки текст актер был не в состоянии. Поскольку спектакли постоянно шли «под суфлера, для него предусмотрели и стационарное место. Поначалу подсказчик был скрыт от зрителей щитом, декоративно оформленным в виде раковины. Позже появилась будка. Кстати, когда-то в такой же маленькой будке рядом с отцом при свечах сидела маленькая девочка, позже современники назовут ее великой Ермоловой…

Ситуация постепенно стала меняться с появлением режиссера. Сначала заметно увеличился репетиционный период, времена, когда труппы выпускали за сезон свыше полусотни новых спектаклей канули в Лету… И исчезло это вот проникновенное: «Ты, душа моя, не интонацию мне подсказывай, а слова!»

Кроме того, изменилось само отношение к роли. Уже несколько поколений актеров учатся профессии по системе Станиславского, которая требует верить самому себе, вживаться в образ – а этого не добиться без твердого знания текста. Правда, сам Константин Сергеевич, который ввел три новшества: запретил входить в зал после третьего звонка, сделал занавес обязательным атрибутом и убрал суфлера, некогда подарил суфлеру Малого театра Иосифу Ивановичу Дарьяльскому свою фотографию с надписью: «Уберете суфлерскую будку – уйду из театра!»

«У нас большое количество премьер и много актеров в возрасте, поэтому в нашем театре суфлеры не исчезнут!» – убеждены в МХТ им. Чехова. На сегодняшний день в этом театре работают четыре подсказчика, причем три из них – в прошлом актрисы. Кстати именно те, кто когда-то сам работал на сцене, считаются лучшими суфлерами. «Они виртуозные подсказчики! Могут, например, подать только одну букву, и вспоминаешь весь текст. Но актерскому темпераменту таких суфлеров обычно тесно в будке – они тоже играют вместе с нами весь спектакль. Или так увлекаются игрой, что перестают следить за текстом и, если вдруг нужна помощь, начинают лихорадочно листать страницы», – говорят актеры.

Сегодня во многих театрах работу суфлера, как правило, берет на себя помощник режиссера. Но подсказывать нынче не принято, разве что в том случае, если на роль экстренно введен новый актер. Да и тогда подсказывают нововведенному обычно коллеги.

«Забытый текст чаще всего расценивается как показатель того, что актер находится не в должной форме… Но мне кажется, что суфлер – это неизменный атрибут театра, такой же, как бутафор. Хорошо у меня и у Лазарева не возникало никогда, да и сейчас пока не возникает проблем с текстом, а сколько актеров с трудом учат роли! А нести на сцене отсебятину, я считаю, неприлично… Уж лучше воспользоваться подсказками. Но особенно незаменим суфлер на репетициях», – считает актриса Светлана Немоляева. Чета Лазарев–Немоляева до сих пор с теплотой и нежностью вспоминает о легендарной подсказчице – Любови Лазаревне Лесс, которая работала еще с Мейерхольдом. Когда-то она работала в Театре имени Маяковского. Там никогда не было будки, и она суфлировала со стульчика из-за кулис. «Это была удивительная личность – она присутствовала на репетициях Гончарова и давала ему советы. Подсказывала иногда так громко, ей кричали: «Люба, тише!» Только она писала актерам записки с замечаниями или приходила в гримерку, чтобы разобрать ошибки в русском языке: «Вы неправильно произносите это слово, так по-русски не говорят», – убеждала она», – вспоминает Немоляева.

На сегодняшний день больше всего суфлеров осталось в оперных театрах России. И на самом деле, оперный театр без подсказчика невозможен – если актер забудет текст и запоет нерифмованную отсебятину, то разрушит весь спектакль.



Профессиональные шептуны

Поскольку суфлеры изо дня в день, из года в год видели множество самых разных постановок, то порой становились буквально ходячими энциклопедиями по истории театрального искусства, и к ним прислушивались даже режиссеры. Таким, например, был Сергей Кальбин, работавший в оперном театре Казани, – он помнил выступление еще самого Шаляпина. А в Национальном академическом театре русской драмы имени Леси Украинки до сих пор вспоминают старейшего суфлера театра – Якова Эммануиловича Бликштейна – настоящего профессионала, работавшего еще до революции. Михаил Резникович – художественный руководитель театра, вспоминает, что Яков Эммануилович мог, например, вскользь обронить всего одну фразу, которая сразу ставила все на свои места: «Михаил Юрьевич, посмотрите, что делает этот артист, когда он молчит». Резникович поначалу не понимал – о чем толкует старый суфлер. Тогда Бликштейн отвечал сам: «Он ждет реплику!»

Отличная эрудиция, безупречное знание русского языка, хорошая дикция, способность регулировать громкость голоса, особое чутье и хладнокровие, запоминание больших текстов, безукоризненные зрение и слух – вот лишь часть требований, предъявляемых к суфлеру. А еще способность видоизменять свой голос – это только в комедиях шепот из будки слышен на весь зал, на самом деле виртуозы подсказки добиваются сдавленного звука, практически как у чревовещателей. Кроме того, неправильно считать эту работу только сидячей – таковой она никогда не была. Отработать спектакль – все равно, что пробежать марафонскую дистанцию. Суфлер всегда знает, откуда в данный момент его лучше слышно, оттуда и подсказывает. Например, у Василия Меркурьева был диабет, который сильно ослабил память актера. Подсказчикам приходилось пускаться на хитрости, чтобы напомнить Меркурьеву текст, так, в спектакле «Пока бьется сердце», где Василий Васильевич играл генерала медицинской службы, суфлер надевала халат и превращалась в медсестру.

Нынешние суфлеры так же преданны театру, как их коллеги в прошлом веке. Только сто лет назад подсказчики за свою работу получали не менее ста рублей в месяц – это были очень большие деньги, ведь килограмм вырезки в то время не стоил и рубля… А сегодня суфлер получает в среднем двести долларов.



Байки

В Казанском БДТ им. Качалова будку убрали еще в 60-х, но там до сих пор вспоминают смешные случаи, связанные с суфлерами. Их в театре было два – Ирэн Раценская и Татьяна Леонидова, обе в прошлом актрисы. Как-то на сцене шла пьеса «Разведчицы». Актер в годах забыл фразу: «Ты девчонка из местечка». Татьяна Леонидова ему шепчет раз, другой, а он не слышит и только переспрашивает: «Что?» Опять шепот. Актер громче: «Что?» Наконец не выдерживает и на весь зал: «Течка, течка... Татьяна, я тебя убью! Ничего ж не слышно!»

Актер Василий Топорков играл в спектакле «Коварство и любовь». На одном из представлений ему пришлось срочно заменить актера, игравшего отца Карла Моора. Сцена свидания в тюрьме. Топорков вообще не знает роли, поэтому слушает суфлера. Тот шепчет: «Кашляет». Топорков не понимает. «Кашляет», – повторяет суфлер. Бесполезно. «Кашляет же!» – нервничает суфлер.

– Кашки бы, – наконец, повторяет артист.