Вполне рядовое пятничное заседание Совета Федерации нежданно-негаданно обернулось скандалом. С самого начала обнаружилось, что в зале нет кворума для принятия закона об ограничении продажи пива. При необходимых для принятия этого конституционного закона 134 голосах имелись в наличии всего 132 сенатора (общее их число – 178). Недолго думая, г-н Миронов огласил по громкой связи имена всех отсутствующих и попросил их немедленно явиться в зал заседания. «Хватит валять дурака, – на повышенных тонах заявил спикер. – 19 человек из тех, кого сегодня нет, отсутствуют по неуважительной причине». Среди прогульщиков он особенно выделил три фамилии: Абдулатипов, Бурбулис, Сабадаш. О последнем он, в частности, сказал: «Его, по-моему, никто из нас вообще ни разу в зале не видел». Лишь после того как Сергей Миронов пригрозил созвать заседание палаты для принятия закона в субботу, отозвав всех отсутствующих из командировок и с больничных, в зале оказалось уже 137 сенаторов. Многострадальный закон «Об ограничении продажи пива» был принят. Тем не менее, разбушевавшийся г-н Миронов не успокоился и пригрозил сенаторам-прогульщикам некими санкциями. Какими именно, правда, не уточнил. Впрочем, как считает председатель комитета Совета Федерации по конституционному законодательству Юрий Шарандин, вопрос о пересмотре статуса и полномочий сенаторов, прогуливающих заседания, не стоит. По его мнению, их нужно наказывать рублем.
После сенаторского корпуса настал черед правительства – получить свою порцию критики. Она прозвучала в докладе г-на Миронова «О состоянии законодательства в РФ». Он заявил, что кабинет министров, «используя свое политическое влияние», «продавливает через парламент законы, которые недееспособны и которые сразу же приходится дорабатывать». В качестве примера «поспешности, небрежности при полном отсутствии ответственности» правительственных чиновников спикер верхней палаты привел закон о монетизации льгот, а также сумятицу, возникшую с редактированием Налогового кодекса. По словам г-на Миронова, всего было принято 82 редакции этого документа. При этом 34 редакции не действовали ни одного дня. Правда, по признанию спикера, «заслуга» в принятии такого рода документов отчасти принадлежит и Федеральному собранию, и ему лично. «То и дело мы видим безжизненность законопроекта, принимаем решение – вернуть его на доработку, но правительство просит: очень нужен, примите, потом поправим, – разоткровенничался спикер. – И мы идем у них на поводу. И я грешу, прошу принять закон». Попрекнул он правительство и в излишней, на его взгляд, активности в деле выдвижения законодательных инициатив.
Между тем бывший вице-спикер Совета Федерации, а ныне аудитор Счетной палаты Валерий Горегляд так прокомментировал «НИ» высказывания г-на Миронова: «В его критике больше игры. Он должен отдавать себе отчет в том, что законодатели все-таки представляют народ и должны от его имени давать чиновникам санкцию на проведение реформ и инициирование тех или иных законов. А правительство наше, напротив, недостаточно активно. В той же Германии 75% законодательных инициатив принадлежит кабинету министров».
Подняли градус скандальности и прозвучавшие в конце заседания заявления заместителя генпрокурора России Владимира Колесникова. В ходе обсуждения проблем совершенствования российского законодательства он предложил отменить мораторий на смертную казнь для организаторов и исполнителей терактов. Г-н Колесников также подчеркнул, что необходимо вернуть в Уголовный кодекс конфискацию имущества и ужесточить наказание в отношении лиц, неоднократно совершивших преступления.
Между тем присутствовавший на заседании министр юстиции Юрий Чайка с ним категорически не согласился: «Мораторий нужен – это моя принципиальная позиция». Поддержал г-на Чайку и Сергей Миронов. По его словам, главное – это неотвратимость наказания, а самой суровой карой для террористов он назвал пожизненное заключение без права на амнистию. Таким образом, намерение применять высшую меру наказания к террористам в очередной раз потерпело крах. Напомним, сразу после теракта в Беслане депутаты уже предпринимали подобную попытку, но ее отвергли еще на этапе проработки этой «перспективной» идеи.