Авдей Тер-Оганьян

– Тянет на родину?

– Как сказать! На родине я обыкновенный беглый уголовник. И к тому же Россия психологически сейчас на уровне Ирана. Радикальные православные набирают силу. В России действуют сейчас какие-то странные архаичные силы. А это плохо. Надо бороться. Иначе на женщин снова наденут платки, как в XIX веке.

– А как бороться?

– Я не думаю, что надо стрелять. Надо противостоять. В том числе и силами искусства. Современный художник должен критично относиться вообще ко всему: власти, системе, политике, предыдущему искусству, художественным авторитетам. Без этого искусство становится салонным, коммерческим и пресным. А по форме приемлемы любые методы. Любое шоу. Дело ведь не в том, что квадрат черный, и не в том даже, что он квадрат. Дело в новом отношении к изображению. Я как раз и демонстрирую такую новую форму. В принципе любое новое искусство – это радикальное искусство.

– Как раз на форме вы, Авдей, и погорели.

– Я и сам не ожидал, что все окажется так сильно и наша общественность будет настолько глупа. Акция с иконами была посвящена искусству. Я учил молодых людей, как сделать в России скандальное искусство. Меня никто не поддержал! Я до сих пор очень расстроен этим, хотя здесь, в Германии и Чехии, мне очень нравится. Особенно в Берлине. Но я с удовольствием жил бы в России и работал бы для России. А с иконами это была пародия на радикализм.

– Но, кажется, вы и так работаете для России. Здесь периодически проходят ваши выставки, какие-то отдельные работы выставляются. Что вы сейчас делаете?

– Я занимаюсь цитацией классики. Цитирую самого себя. Работы конца 80-х, которые я делал еще в Ростове. Также делаю проект, где я манипулирую не красками и предметами, а художниками. Например, сейчас выставляю чемпиона мира по гримасам. Человека, который может нижней губой закрыть себе нос. Он корчит рожи на улице и получает за это деньги. Ну и живопись также делаю. Я не оцениваю себя как радикального художника. Чтобы быть радикальным художником, нужно быть радикальным человеком. А я не очень радикальный человек.

– Если бы вы в Берлине порубили какие-нибудь значимые для них символы, что бы было?

– А ничего! Здесь никого ничто не волнует. Здесь есть православие, фашизм, но нет религиозного радикализма. Единственное, такое же раздражение может вызвать посягательство на частную собственность. Капиталисты ведь. В 2003 мы сделали проект: на одном чешском кладбище написали на могилах реальные телефонные номера. Можно было звонить и контактировать с загробным миром.

– И звонили?

– Звонили. Некоторое время. А потом все прикрыли.

– А вы в принципе планируете когда-нибудь вернуться?

– Я вернусь, когда в России победят нормальные люди. Правда, не думаю, что в ближайшем будущем это случится. Россия катится назад. Я могу, конечно, наклеить бороду и тайком к вам приехать. А зачем?

– Когда-то вы основали школу современного искусства. Можете дать какие-нибудь рекомендации сейчас?

– Могу. Нужно ниспровергать авторитеты, участвовать в баррикадах и делать маленькую социальную революцию. В принципе заниматься современным искусством – это и есть самый радикальный жест.

Справка «НИ»

Авдей ТЕР-ОГАНЬЯН родился в 1961 году в Ростове-на-Дону. В 1978–82 годах учился в Ростовском художественном училище им. М.Грекова. С 1990 года переехал в Москву. Скандальную известность приобрел после того, как в декабре 1998 года на открытии выставки «Арт-Манеж» устроил художественную акцию «Юный безбожник», в ходе которой рубил топором иконы. Был привлечен к уголовной ответственности за разжигание межнациональной, расовой и межрелигиозной розни. В 1999 году покинул пределы страны и попросил политического убежища в Чехии. Работы Тер-Оганьяна находятся в Коллекции современного искусства Государственного музея-заповедника Царицыно (Москва), Государственном Русском музее (Санкт-Петербург), Ростовском музее изобразительных искусств (Ростов-на Дону). Он не прекращает устройства акций и в Праге. Так в прошлом году он купил 10 мобильных телефонов и развесил их номера на могилах одного из пражских кладбищ. Позвонившему отвечали автоответчики, где были записаны звуки войны, секса, ругани, кваканья лягушек и т. п.