Утренняя подзарядка

– Сложно соответствовать новому имиджу?

– Как раз сейчас, к началу сезона, «Утро на НТВ» заметно поменяло свой формат. Нам дали больше свободы, и я надеюсь, моя закадровая сущность постепенно проявится и в кадре. А вообще обычно в эфире я веду себя точно так же, как в жизни. Правда, при этом всегда помню о том, что меня смотрит очень большой контингент людей, и я должна понравится всем.

– Перемены, произошедшие недавно на НТВ, как-то затронули вашу передачу?

– Безусловно. Сегодняшний формат «Утра на НТВ» – это полностью заслуга Александра Левина, который сам придумал программу и сверстал ее. Прежнее «Утро», на мой взгляд, было такое несколько «фольклорное». В нем не чувствовалось современного ритма, складывалось ощущение, что мы работали для людей от 50 и старше: и гости были соответствующие, и темы, и разговоры. Я с этим периодически боролась, но безуспешно. В итоге мне пришлось уйти из того «Утра». А сейчас передача преподносится как реальное утро делового человека. Мне это ближе. Хотя тоже нужно держать определенную марку, но тем не менее эта перемена, я надеюсь, положительно скажется на моем опыте и карьерном росте. НТВ долго держалось за свою прежнюю репутацию, но растеряло ее к тому моменту, когда начались перемены, и уже никто не мог сказать, каким должен быть канал, его развлекательная составляющая, информационная и так далее. И вот сейчас есть попытка соединить все это в единое целое. Не строить что-то на обломках, а реально сделать новое телевидение под старым логотипом «НТВ». И я надеюсь, что новый менеджмент действительно сможет развернуться и достойно поднять канал, который очень резко потерял и в рейтингах, и по качеству.

– А то, что при этом исчезают такие передачи, как «Свобода слова», вас не беспокоит?

– Сложно сказать. Я была за программу «Свобода слова» исключительно ради новых технологий, которые для программы были придуманы и которые, насколько мне известно, даже пытались перекупить западные телевизионщики. И я следила за этими графиками, замерами настроений. Но если честно, порой передача превращалась в такой балаган!.. У нас все-таки люди не умеют разговаривать, спорить, дискутировать. Да и темы частенько были отнюдь не злободневными. Бывало, смотришь со стороны и понимаешь, что уже сто раз об этом слышал, видел, читал. Не знаю, насколько это скажется на свободе слова вообще в стране, но в принципе это нормально – программы приходят и уходят, исчерпывают себя. Видимо, новому руководству показалось, что данная программа недостаточно хороша для того телевидения, которое они собираются делать.

– Вы несколько лет проработали на MTV. С чем был связан переход на другой канал?

– Просто поступило предложение, которое я приняла, потому что настал тот момент, когда нужно было как-то меняться. Произошло определенное внутреннее изменение, то, что называется дурацким словом «взросление». В принципе мы с Антоном Комоловым уже обсуждали эту тему, взвешивали и решали – уходить, не уходить. И пришли к выводу, что, наверное, действительно стоит уходить, развиваться дальше, расти несколько в ином направлении, потому что еще год такой вот эмтэвишной славы, и можно было навсегда остаться на этом канале. Мой переход совпал и с переменами, происходившими в тот момент на MTV: Бориса Зосимова – основателя канала – вынудили продать свои акции и уйти. Полностью сменился состав высшего руководства, стал внедряться американский менеджмент, и та политика, которую нам диктовали, нас не устраивала.

– В чем главное отличие работы на MTV от работы на НТВ?

– Весь MTV был как одна большая семья – сплоченная команда, которая начинала все с нуля и поднимала канал в течение четырех лет. А здесь есть небольшая команда «Утро» в очень большом коллективе, на очень большом федеральном канале. И это сдерживает. Я уже не могу подойти к любому сотруднику, хлопнуть по плечу и сказать, например: «Здорово, Осокин! Как дела?». А на MTV это все было запросто. Люди, которые работают на молодежном канале, независимо от возраста, реально живут в ногу со временем, даже немного его опережая. Они в курсе всех последних технологий, знают все музыкальные группы, все компьютерные игры. А здесь я столкнулась с тем, что многие люди понятия не имеют, что появилось в нашей жизни за последние годы. И поэтому на MTV как-то очень быстро и легко рождались новые идеи, а здесь идеи все-таки приходится вымучивать. Они, конечно, все равно приходят, но на MTV все происходит намного стремительнее. Нельзя сбрасывать со счетов и объективное отличие федерального и дециметрового каналов. Если ты что-то придумал на MTV, ты можешь сейчас же воплотить это в жизнь, потому что это стоит меньше денег, требуется меньше людей. Здесь не то чтобы бюрократия, а просто сотрудники понимают, что они работают на всю страну, их смотрят все возрастные категории, зрители совершенно разных профессий, и передачи должны быть соответствующими. Поэтому когда возникает новая идея, в первую очередь задается вопрос: кто будет это смотреть? Если передача затрагивает очень маленький сегмент, скажем, от 18 до 20 лет, для MTV нормально такой небольшой кусочек зацепить, а для федерального канала он не нужен, потому что это очень невысокий рейтинг, соответственно меньше рекламы и прочее.

– А где сложнее работать: на MTV или на НТВ?

– Я очень коммуникабельный человек, поэтому мне в любой коллектив влиться очень просто. Но тем не менее с людьми, с которыми я работала на MTV, мы дружим до сих пор, хотя наши профессиональные дорожки разошлись.

– Ваш муж тоже телевизионщик. Как он оценивает вашу работу, чаще критикует или хвалит?

– Мой муж уже два года как не работает на телевидении. Вот он действительно очень современный человек, придумывает такие идеи, которые люди сначала не воспринимают, а месяца через два, когда это появляется как ноу-хау где-то за границей, просто разводят руками – как так? И он понимает, что наше телевидение все-таки не отвечает тому жизненному темпу и ритму, который существует на данный момент в стране. Поэтому заниматься телевидением ему стало неинтересно. Никаких нареканий с его стороны ко мне нет просто потому, что он не так пристально следит за тем, какой меня показывают на экране. Он, скорее, пристально следит за тем, что обо мне пишут в прессе, так как журналы или газеты можно в любой момент почитать, или в Интернет залезть и посмотреть. И заодно по ходу этого он узнает, как у меня дела на телевидении, чем я сейчас занимаюсь. У нас совершенно разные графики и работы, и жизни. Общаться успеваем, конечно же, но порой забываешь о чем-то сказать, а он потом это прочитывает в Интернете. Но если я участвую в каких-то отдельных проектах, допустим «Фактор страха» или «Своя игра», он это никогда не пропускает.

– И как вам участие в «Факторе страха»?

– На самом деле совсем не страшно. Может быть, потому, что во время второго испытания мы не ели ничего противного. Мы просто бегали от разъяренного ротвейлера. Но поскольку я собак не боюсь, у меня у самой дома собака, все прошло удачно. Правда, я все равно на этом туре слетела, потому что от собаки нужно было очень жестоко отбиваться, чтобы она тебя отпустила, а мне бить эту собаку совсем не хотелось. И мне было даже обидно из-за того, что ни на первом, ни на втором конкурсе я не испытала никакого страха. Первым был водный конкурс, а я отлично плаваю. Поэтому я немножко разочарованная оттуда уехала, поскольку мне реально хотелось проверить себя, узнать, на что я способна. Но зато успела посмотреть страну. Потому что мы летели в Аргентину всего на 4 дня, и в этом отношении те, кто выбывал на первых этапах, оказывались в более выгодном положении, чем финалисты. Они были в шоке, когда в последний день встретили нас вечером в гостинице. Финалисты ездили куда-то летать на вертолетах, а мы с Таней Плотниковой устроили себе мегашопинг и вернулись с огромными пакетами покупок, потому что Аргентина же пережила экономический кризис, там рабочая сила дешевле, чем в Китае, и стоит все просто копейки.

– Вы увлекаетесь экстремальными видами спорта. Принято считать, что таким образом люди восполняют недостаток адреналина, но ведь прямой эфир дает адреналина более чем достаточно…

– Это ошибочное мнение. Хотя, может быть, я просто единственный человек, который не получает адреналина от эфира. Для меня это не стресс и не наркотик. Понятно, что живое общение намного лучше, но если я потеряю прямой эфир и буду работать в записи, нисколько не огорчусь. Может, даже, наоборот, порадуюсь, потому что меньше обязательств, нет необходимости все делать вовремя. Прямой эфир для меня обычная работа. Как кто-то идет и точит детали на заводе, не получая при этом никакого адреналина, так и я прихожу, отрабатываю эфир и не испытываю неземных чувств по этому поводу. Но работать в прямом эфире, тем более в таком графике, когда съемки либо рано утром, либо поздно ночью, действительно тяжело. К тому же мы с Антоном Комоловым, с которым будем меняться через неделю, являемся руководителями проекта.

– То есть вы ответственны за всю творческую бригаду?

– По большому счету, да. И у меня, конечно, есть ощущение ответственности. Но пока все идет нормально. Так что поруководить еще не удалось, но я вправе увольнять людей, и это меня греет.

– Из чего состоит ваша жизнь, помимо телевидения?

– Встречи с друзьями, рестораны, кино… Уход за мужем: я ему стираю, глажу, готовлю. Собака, опять же. Вяжу. Обострение этого увлечения случается осенью. А летом отдыхаю, езжу куда-то покататься на сноуборде. Собираюсь на днях купить швейную машинку, хочу еще и шить попробовать.

– Вы целенаправленно стремились работать на телевидении или это произошло случайно?

– В принципе мы с сестрой в детстве очень любили играть в дикторов: просто брали программу телепередач и начитывали ее на магнитофон. Но особенного желания стать телеведущей у меня не было. И в Москву я приехала поступать на актрису. Но поскольку это случилось в июле, все туры к тому моменту уже прошли, они же начинаются еще в мае–июне. Во ВГИКе увидела объявление, что Институт телевидения и радиовещания набирает студентов, пошла туда и поступила. И не жалуюсь. Конечно, я понимала, что профессия будет связана с творчеством. И, наверное, где-то в глубине души подумала о том, что это будет публичная профессия.

– А вы не устаете от этой публичности?

– Нет, особо не устаю. За мной не ходят папарацци, не одолевают поклонники. Ну, бывает, попросят автограф. Но такого, чтобы сильно доставали, нет. Хотя, когда мы снимали квартиру где-то на Таганке, у меня был исписан весь подъезд признаниями в любви. Тогда я еще работала на MTV, и моя аудитория, то есть подростки, очень меня любила, и вот так они выражали свою любовь.

– Вы уже довольно долго ведете утренние программы, нет ли желания поменять формат, сделать свою авторскую программу?

– Мы, кстати, с Антоном недавно говорили о том, что «Утро» – это наш крест. Вот как только оно началось, так нас и повязали. Видимо, мы действительно выглядим достаточно утренними и бодрыми. А что касается нового, надеюсь, в октябре выйдет такой проект. Но о нем я пока не имею права говорить. Это не мой авторский проект, я ведущая, но у меня есть и собственные идеи. Просто пока, поскольку я повязана с «Утром», это будет тяжело совмещать.