У Христа за пазухой

Предсказание блаженной Дарьи сбылось в конце прошлой недели. В пятницу из Пензы в село Покров-Селищи Зубово-Полянского района пригнали башенный кран. С его помощью водрузили колокол и купола на новую каменную церковь. Высоченная вышла церковь. Издалека видно, как золотом блестят церковные маковки на солнце, напоминая пламя свечей, упирающихся прямо в небо.

«Когда в тридцатые годы прошлого столетия большевики закрыли последнюю церковь в этих местах, объявилась в селе блаженная Дарья. Она и предсказала, что будет гореть свеча над Покров-Селищами от земли до самого неба», – объясняет мне настоятельница женского монастыря игуменья Варсонофия – небольшого росточка 68-летняя женщина, с цепким взглядом из-под очков в толстой оправе. Точно так же она рассказывала мне эту легенду и три года назад, когда еще не было и речи о строительстве храма. Но уже тогда монастырь напоминал набухшую почку, готовую раскрыться и выйти за церковную территорию. Влияние богомольцев было в селе заметно с первого взгляда. Глава местной администрации согласовывал с духовником женской обители отцом Алексеем план газификации села, а в основной школе, примыкавшей к монастырю, все ученицы ходили в платочках. Учительница биологии в тот день с придыханием в голосе говорила о том, что три девочки из ее класса решили уйти в монастырь вопреки желанию своих родителей. Интересуюсь судьбой девчушек у Варсонофии.

«Среди послушниц монастыря местных нет», – отрезает она. За то время, что мы не виделись, село и монастырь успешно газифицировали. Школа переехала в новое здание, а старые помещения сельская администрация отдала монастырю. Впрочем, это отнюдь не самое главное приобретение богомольцев.



Женщины в черном

Женщины в черных одеждах появились в мордовском селе Покров-Селищи в начале 90-х годов прошлого столетия. Девять сестер, три коровы да небольшой огород – вот что было тогда. Потом в 1996 году здесь открылся Свято-Варсонофиевский женский монастырь. А к 2000 году христовы сестры возделывали уже 50 га земли и имели сотню овец.

Сейчас монашки обрабатывают 250 га земли, сеют зерновые – пшеницу и ячмень, сажают картофель и свеклу. В хозяйстве 30 дойных коров, более 300 овец, сотни кур и уток, пасека, в теплице растут огурцы и помидоры. Есть у богомолок своя пекарня, мельница, молотилка, коптильный цех, несколько тракторов и сельхозмашин. Местные сельхозкооперативы значительно уступают монастырскому подворью по оснащенности техникой и едва держатся на плаву, балансируя на кредитах, ссудах и лизингах. А насельницы обители тем временем уже завоевали местный рынок. Излишки своей продукции: копченых кур и уток, молоко, яйца они продают на базаре в райцентре. У прилавка, за которым торгуют женщины в черном, выстраивается длинная очередь. Знают, не обвесят монашки, не обсчитают.



Монастырские дети

Впрочем, успех и процветание это всего лишь фасад, вывеска. Причины, по которым это натуральное, и, по сути, феодальное хозяйство обгоняет в развитии сельхозпредприятия, кроются в укладе жизни, спрятанной от глаз посторонних. Живут здесь 25 послушниц, 14 монахинь и 8 инокинь из Пензы, Москвы, Тулы, Саратова, Сибири. Среди них есть пожилые женщины с лицами, изъеденными морщинами, побитые, перемолотые жизнью и сбежавшие от нее за монастырские стены, и совсем юные девы, чьих губ не касалась помада, а румянец на щеках появляется лишь от мороза. А еще здесь живут дети, которые родились у нынешних послушниц до ухода от мирской жизни. Среди них есть и совсем крохи.

«В монастыре сейчас девять детей, – объясняет Варсонофия. – Для самых маленьких мы собираемся построить детский сад, а старшие занимаются в местной школе. Все учатся очень хорошо».

Дальнейшая судьба детей, в общем-то, предопределена. Кого-то из повзрослевших девчонок, быть может, выдадут замуж за священников, другие так и останутся в монастыре. Девятнадцатилетняя послушница Надежда, доит коров на монастырской ферме. С малых лет она ездила с богомольной матерью по монастырям. А четыре года назад они обосновались здесь. Перетянутый поясом бесформенный черный балахон, симпатичное личико, раскрасневшееся от жары и работы. Другой жизни она и не видела.

«Ты не хотела пойти учиться, потом найти работу, завести семью?» – спрашиваю ее и, ловя на себе недовольный взгляд игуменьи, неожиданно понимаю, что с этим вопросом я выступаю здесь в роли змея-искусителя.

«Да я об этом как-то никогда и не задумывалась», – опускает голову девушка.

Вряд ли задумается о другой жизни и 13-летняя Ирина Савоськина из села Курташки Атюрьевского района Мордовии. Сюда ее привезла мать. 14 лет назад в ее семье случилось страшное горе. Пожар унес жизни брата и сестры. Ирина тогда еще не родилась. Ее мать после этого дала обещание, что если у нее еще будут дети, то они посвятят себя служению Богу. Год назад Ирина оказалась в монастыре.

Девчушка сгребает скошенную высохшую траву в валки на поле наравне со взрослыми и одета точно так же, как они. Солнце печет невыносимо. А у нее на лице улыбка. «Мне хорошо здесь», – говорит Ирина.

А игуменья продолжает объяснять нехитрые монастырские истины: «Молитва и труд. Думать ни о чем не надо. Благословили на кошение сена. И ты косишь и косишь, и нет у тебя других забот».



«Уцененный товар»

Нет забот и у семи немощных старух в устроенном при монастыре своеобразном хосписе.

«Уцененный мы товар, – скрипучим голосом объясняет столетняя Прасковья Шумбасова из села Журавкино. – Никому были не нужны». Ее перебивает медсестра Рая Белкина.

«Им здесь у нас хорошо, мы их кормим и поим, и лекарства даем, если бы не мы, давно бы бабульки померли. Ведь их чуть ли не полумертвых сюда привозят. Все от них отказались. Дома от голода умирали», – рассказывает она.

Работает Раиса при монастыре второй год, официально числится в штате районной больницы, там же получает зарплату, хотя хоспис основан монастырем и существует на монастырские средства.

Слушает бойкую речь медсестры послушница Людмила, ухаживающая за старушками, и неожиданно повторяет за ней: «никаких забот». Рядом ее сын Гриша, эпилептик, умственно отсталый ребенок. Он что-то бормочет, подергивая головой. На днях ему исполнилось 16 лет. В монастырь Людмила пришла из-за него. Родилась она в Сибири, училась в институте, работала инженером на заводе. Вышла замуж. Родила дочь, а потом родился Гриша. Муж, узнав о болезни сына, ушел к другой. А она, объездив все клиники и всевозможных целителей, обратилась к Богу. Старшая дочь воспитывается у родителей Людмилы.

«Девятнадцать лет ей, приезжала она ко мне недавно. Звала назад, своя квартира в Новосибирске у нас. Но я отказалась, – говорит послушница, – здесь Грише лучше».

…Уезжая из монастыря, увидел, как на трассе в райцентр сестра Наталья на «девятке» лихо обогнала запыленный «уазик» председателя местного СХПК.

Справка «НИ»

Из 1498 монастырей, существовавших в России в 1914 году, к 80-м годам прошлого века осталось всего 12. По данным Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата, сейчас в стране 405 действующих православных монастырей. В собственности РПЦ на территории России находятся лишь два столичных объекта: храм Всех Святых на Кулишах и Донской монастырь. Остальное имущество передано церкви государством в бессрочное безвозмездное пользование. Земельная собственность РПЦ была национализирована большевистским декретом «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 23 января 1918 года. Представители РПЦ сегодня высказываются за постепенное возвращение церкви имевшейся у нее собственности. Патриарх Алексий II призывает возвращать сельхозугодья тем монастырям, которые успешно работают на земле.