– Дмитрий Дмитриевич, насколько я знаю, сценарий изначально назывался «Русские вопросы», на каком-то этапе картина носила название «Наши», а получились «Свои»...
– Мне очень нравится название «Свои». Собственно, про «своих» мы и сняли кино. Не про «чужих» и «своих», а только про «своих». Свои здесь все, кроме немцев – предатели-полицаи, беглые пленные, жители деревень, старосты. Это не «наши», а именно «свои». Какими бы они ни были – все равно они «свои». Знаете как: «Своя рубаха ближе к телу».
– Вас почти всегда привлекала современность. Исключая «Гамбринус» и «Циников». Почему именно сегодня вас заинтересовала военная тема?
– Все банально. У меня появилась возможность снять достаточно дорогостоящий фильм про войну: приключенческий, со стрельбой. Чего я не мог себе позволить, скажем, в начале 90-х годов, когда был начинающим режиссером. Кроме того, я очень давно хотел снять кино про деревню, но все как-то не складывалось.
– Почему же деревенскую тему так долго откладывали «на потом»?
– Долго искал сценарий – сейчас ведь про деревню ничего хорошего не пишут, а с классикой как-то не складывалось. А чтобы в сценарии было не только про деревню, но еще и про войну... Это невероятное везение! Сама история Валентина Черных (автор сценариев – «Москва слезам не верит», «Любовь земная», «Женщин обижать не рекомендуется» и др. – Ред.) мне показалась достаточно любопытной, потому что там были выписаны очень противоречивые характеры. Снимать «Своих» было очень страшно, но при этом очень интересно. Ведь деревню и быт я знаю хорошо, поскольку с младенчества ездил в Псковскую область и там проводил много-много времени.
– Поэтому и натуру вы выбрали именно в Псковской области?
– Натуру выбрали в соответствии со сценарием. У Валентина Черных написано: «Начало войны. Конец лета 1941 года. Псковская область».
– Насколько я знаю, специально для съемок на Псковщине вы отстроили практически целую деревню. Что стало с этими домами, они функциональны, в них можно жить?
– Мы действительно построили много домов (собственно, в них можно жить), бани; огороды посадили… Я продюсерам предложил декорацию оставить, потому что это не декорация, а реальные хаты и хлева. В хлевах жили наши свиньи, коровы, куры. В общем – все это теперь готово принять новых хозяев.
– Я знаю, что двух своих героинь – актрис Наталью Суркову и Анну Михалкову – вы на месяц сослали в деревню. Это действительно было необходимо?
– Им просто надо было привыкнуть к деревенскому укладу, понять быт, научиться каким-то банальным вещам. Представьте себе: приезжает Аня Михалкова и начинает играть деревенскую девушку. Я думаю, это было бы... что-то не то. За месяц они с Наташей научились по-деревенски говорить, общаться с животными, доить коров, косить сено... рубить капусту, в конце концов! И потом – глупо бы было брать на фильм консультанта по деревне. Хотя по большому счету у нас такой человек был.
– Какие еще «подвиги» совершали ваши актеры на съемках? Говорят, артист Гармаш ключицу сломал, обкатывая раритетный мотоцикл?
– «Свои» оказалась достаточно тяжелой картиной. Бывали и другие несчастные случаи. Например, кто-то выстрелил случайно: частично обожгли лицо актеру, хорошо еще холостым патроном. Слава Богу, без последствий. Но, с другой стороны, я был готов к тому, что это кино очень непростое. Хотя себя, конечно, и виню за все это.
– В последних своих работах вы всячески преображаете Константина Хабенского. В ленте «Механическая сюита» вы перекрасили его в блондина, в сериале «Линии судьбы» он был загримирован «под Джона Леннона». В «Своих» вы сделали его рыжеволосым евреем. Вам не хватает актерского потенциала Хабенского?
– Как раз актерский потенциал актера Хабенского меня вполне устраивает. Просто известный артист – а Хабенский архиизвестный! – не должен быть все время внешне одинаковым. А для чего у нас тогда существуют грим, образы? Мне очень нравится с ним работать: я с ним дружу, люблю его снимать. Если бы я его не гримировал и не придумывал ему другую внешность, тогда и снимать бы я его не смог так часто. И потом – ведь так же интереснее! Если артист высокого уровня, значит, он может играть разные роли, не только героев-любовников и милиционеров. Или вот, например: я постоянно снимаю Гармаша – придумываю ему разные образы. Здесь его обрил налысо.
– Богдан Ступка за роль в вашей картине получил главный актерский приз фестиваля. Будь моя воля, я бы вашей картине вручила приз «За лучший актерский ансамбль». Ведь все играют одинаково блестяще! Не было ли у вас искушения кого-то из героев выделить больше других?
– Вы знаете, нет. Какие-то сцены у одного мне нравятся больше, чем у другого, и наоборот. Я адекватно отношусь к этой работе: во многом сомневаюсь, у меня какие-то свои ощущения – но переделать-то уже все равно ничего нельзя. А вот как раз актерскими какими-то вещами я очень доволен, считаю, что все ребята сработали на пятерку.
– Ваша «военная» картина необычна. В ней нет «хороших» и «плохих». Нет героики и ура-патриотизма, нет и развенчания военных мифов. Для вас здесь все «свои»? Это нарочно было вами сделано?
– Естественно. Часть нашей идеи и заключалась в том, что все очень неоднозначно и не так просто, как может показаться на первый взгляд. Не все служители немцам плохие, не все предатели, которых можно назвать предателями, на самом деле являются таковыми. Не все защитники Родины такие уж герои. Может быть, меня осудят, но это было для меня принципиально. Мы хотели просто сделать кино о людях, которые попали в это страшное время. Понимаете, если, не дай Бог, завтра – война, как мы будем в этом жить? Как мы будем на все это реагировать? Кто из нас будет героем, а кто – трусом и предателем? Сказать очень сложно. И если вдруг встанет такой вопрос: что лучше – пойти в услужение немцам или сдать им в плен своих детей – кто и как поступит в этом случае? Неизвестно. Мне кажется, это очень сложный вопрос, ответить на него однозначно невозможно. Поэтому мне показалось, что обвинять или осуждать кого-то я не имею права. А потом – меньше всего мне хотелось делать недостоверное кино. Про войну, про деревню, про 41-й год, но этакий клюквенный цветной фильмик с розовыми щечками и однозначными героями.
Справка «НИ» Дмитрий МЕСХИЕВ родился в 1963 году в Ленинграде в семье кинооператора Дмитрия Месхиева-старшего. С 1980 года работал на киностудии «Ленфильм» ассистентом режиссера, а в 1988 году окончил режиссерский факультет ВГИКа (мастерская Марлена Хуциева). В 1990 году по сценарию Валерия Тодоровского поставил свой дебютный полнометражный фильм «Гамбринус», взяв за основу одноименный рассказ Александра Куприна. В 1991 году по мотивам романа Анатолия Мариенгофа снял фильм «Циники». Далее последовали фильмы: «Над темной водой» (1993), «Бомба» (1997), «Американка» (1999), «Механическая сюита» (2001), «Дневник камикадзе» (2003), телесериал «Линии судьбы» (2003). Также Дмитрий Месхиев снимает клипы и рекламные ролики, был постановщиком легендарных концертов Сергея Курехина. Последняя картина режиссера «Свои» (2004) удостоена главного приза XXVI Московского международного кинофестиваля, а также приза за режиссуру и лучшую мужскую роль (актер Богдан Ступка). |