Бесс Нобел

– Есть ли что-то, что CBS не может показывать в эфире? Например, по этическим соображениям, из-за самоцензуры.

– У нас есть традиция не показывать жертв насилия. Но каждый раз все решается отдельно, и бывает, что мы и это показываем, только предупреждаем зрителей, что будет такая сцена. Американская конституция устанавливает свободу слова. А уже журналист сам решает, что показывать, а что – нет. Недавно в Ираке произошел ужасный случай – гражданину Америки отрезали голову. У нас была видеозапись казни, и наше начальство решило ее показать практически целиком, кроме момента смерти этого человека. Еще в Ираке были случаи, когда наших корреспондентов, сопровождавших войска, просили не называть свое точное местоположение. И журналисты просто говорили: мы – на юге страны, мы – в центре страны.

– А в Чечню иностранных журналистов пускают?

– Аппарат Сергея Ястржембсково возил иностранных корреспондентов в Чечню почти каждый месяц. Но мы могли видеть только то, что нам показывали. Нам объясняли это соображениями нашей же безопасности, что журналистов нельзя отпустить свободно ходить по Грозному, что их надо обязательно сопровождать. Недавно мы ездили в Чечню вместе с делегацией ООН. Но наша съемочная группа вновь смогла побывать только там, где была делегация.

– Республики бывшего СССР американских журналистов интересуют?

– В последние два года, когда началась война с терроризмом, мы много ездим по Центральной Азии. На прошлой неделе я вернулась из Узбекистана. Мы были первой съемочной группой, посетившей американскую военную базу на юге этой страны. И еще я взяла интервью у министра иностранных дел Узбекистана, который говорил, что проблемы с пытками в их стране есть, но они «не систематические». А на следующий день в тюрьме под Ташкентом, не дождавшись суда, умер 36-летний мужчина. И правозащитники из Human Rights Watch предполагают, что он умер от пыток. Сейчас они ведут расследование обстоятельств его смерти. Недавно правозащитники выпустили доклад, где утверждают, что пытки в узбекских тюрьмах происходят систематически, что им известны тысячи случаев, когда из людей так выбивали признания, что в Узбекистане 7 тысяч политзаключенных. Теперь, если ничего не изменится, правительство США может с сентября ограничить помощь Узбекистану.

– Но ведь и в российских тюрьмах тоже пытают.

– Да, но не на таком уровне, как в Узбекистане. Мы работаем с российскими правозащитниками. С «Мемориалом» – по Чечне. Human Rights Watch в прошлом году много занимались проблемами российской армии. Россия – один из главных партнеров США. И наша задача – показывать, что здесь меняется. И к лучшему, и к худшему.

– А что американцы думают о сегодняшней России?

– Американцы очень разные. Есть образованные, которые много читают о России в газетах и журналах. Но большинство не понимают, что такое Россия сегодня. Мне очень интересно приглашать сюда моих родственников и друзей из Америки. Некоторые спрашивают, хватит ли тут поесть и не надо ли привозить еду с собой. А я отвечаю, что магазины в России полны уже более 10 лет. Когда я приехала в Москву в 1990 году, тогда все было по-другому. Тогда я работала в газете Los Angeles Times. С 3 до 11 вечера была моя смена. А по утрам я стояла в очередях за едой. Иногда по 2–3 часа. Сегодняшняя Россия – совсем другая страна. Даже те, кто был здесь 10 лет назад, не верят своим глазам. В Москве, Петербурге и других городах очень много новых зданий, все строится. Здесь очень многое изменилось к лучшему. Но некоторые иностранцы все равно видят в первую очередь проблемы и говорят, что здесь «стакан наполовину пустой». А мне кажется, что «стакан наполовину полный». К тому же мой муж – русский. Из-за этого у меня на Россию другой взгляд. Не как у иностранки, но и не как у россиянки, а где-то посередине. Наверное, я оптимистка. Но мне кажется, что Россия – это держава будущего. Насколько близкого будущего – не знаю. И еще мне очень интересно наблюдать развитие России как демократии…

– …в которой демократические партии потерпели на выборах сокрушительное поражение.

– Недавно я брала интервью у Явлинского. И, несмотря на ужасное поражение «Яблока», он от своих идей не отказывается. Тем, кто находится в Москве, очень трудно увидеть в целом ситуацию в стране. Я много путешествую по России. И вижу, что в провинции жизнь изменилась не сильно, особенно в маленьких городах, в деревнях. Что вопросы демократической реформы для живущих там людей не существуют. Они думают лишь о том, как выжить на мизерную зарплату.

– Иностранные журналисты жалуются, что в России почти нет «горячих новостей», и они вынуждены снимать репортажи о жизни. О русской бане, охоте на медведей.

– «Горячие» темы в России остались. Это и Чечня, и СПИД, и другие реальные проблемы России. И мы ими продолжаем заниматься. А развлекательные сюжеты мы тоже делаем. Это называется Feature, жизненная история, зарисовка. Недавно сделали большой сюжет об американце, который получил российское гражданство. В Москве у нашей телекомпании всего одна съемочная группа. А если что-то происходит в других регионах, мы берем картинку у НТВ. CBS является членом консорциума частных телекомпаний ЕNЕХ – европейский обмен новостей. Русский партнер консорциума – НТВ, украинский – телеканал «1+1». И все 31 член консорциума могут брать картинки друг у друга. Так что общую картину о жизни в России и у ее соседей мы можем показывать без белых пятен на экране.

Справка «НИ»

CBS вместе с двумя другими крупнейшими телекомпаниями Америки (ABC и NBC) составляет так называемую большую тройку, забирающую на себя большинство телевизионной аудитории страны, и является сегодня наиболее рейтинговым телеканалом в Соединенных Штатах. На CBS ежедневно транслируют 5–6 часов новостных программ, включая аналитические программы «60 минут» и «48 часов». В свободное от новостей время на канале выпускают в эфир развлекательные программы, в том числе «Уокер, техасский рейнджер» (известный в России как «Крутой Уокер»), «Выживший» (в России – «Последний герой») и «Большой брат» (у нас – «За стеклом»).