Перед «Грозой»

В силу производственной необходимости я ежедневно паркую свою машину по всем положенным правилам в районе Чистого пруда. Выйдя в минувшее воскресенье в магазин в районе 15.00, своей машины я на месте не обнаружила. Но если бы исчезла только она одна, можно было бы сделать печальный вывод: угнали. Но с бульвара испарились все автомобили. Тем временем там активничали сотрудники правоохранительных органов и переговаривались по рациям. У меня похолодело внутри: теракт? «Тут стояла моя машина, красная такая, Пежо», – робко говорю гаишнику. Тот, ковыряя в носу, вяло отвечает: «Да, украли, наверное». «Сколько же у вас сегодня зафиксировано краж?» Побурчав что-то непонятное в рацию, гаишник направил меня к «товарищу майору», который сообщил, что машину эвакуировали, а с «моим» эвакуатором нет связи: «Поищите машину во дворах». Я поняла, что литературный русский мне изменяет, предлагая взамен матерные эквиваленты. «Да что же такое творится вокруг?» – перехожу я на крик. «Царь поедет», – нехотя отвечает майор. «Какой еще царь, у нас же демократическое государство?» – пытаюсь пошутить, а сама думаю, что, наверное, территория расчищается ради киношных съемок... «Которого вы выбирали», – рявкает правоохранитель. После длительных неконструктивных диалогов выясняю, что экстренные меры вызваны желанием Владимира Путина провести вечер в театре «Современник», где дают премьеру «Грозы». Простое человеческое желание – посетить храм искусства. Но почему же ради этого нужно поднять в выходной по тревоге несколько тысяч людей – гаишников, милиционеров, эвакуаторов, привести весь огромный город в состояние боевой готовности и расчистить километра три от машин по всему пути следования президента – от Кремля до «Современника». Конечно, безопасность нашего президента нужно блюсти. Возможно, вероятность покушения на него в наше тревожное время довольно высока. Протокол протоколом, но как же быть с правами граждан?

На поиск своей машины я потратила три с лишним часа. Бродила как городская сумасшедшая по узким переулкам, заставленным мерсами, джипами, «Жигулями», даже «Кадиллак» один нашла. Свой маленький «Пежо» обнаружила в тупике улицы Макаренко. Рабочий день, а воскресенья у меня рабочие, был потерян, зато машина вновь обретена. Я вернулась в офис, спросив по пути у охранников порядка о том, во сколько перекроют улицы и надолго ли. «В районе семи минут на пятнадцать», – приветливо ответил один. «Да, нет, он же весь спектакль смотреть будет», – вступил в разговор другой. В этот момент я вполне допускала, что все три часа, пока Путин будет наслаждаться страданиями Катерины, движение по всей Москве будет парализовано, и раньше 23.00 я отсюда не уеду. Тут я поняла, что никогда больше не пойду на президентские выборы. Потому что не хочу добровольно голосовать за человека, который во имя своей безопасности постоянно вторгается в мою личную жизнь. Справедливости ради скажу, что в 20.00 машины как-то стали двигаться. Около 21.00 центр города был пуст, как Лондон в фильме Дэнни Бойла «28 дней спустя». И только белые машины с синими полосками курсировали по столице.