Борис Грачевский

– Первый вопрос, который напрашивается после просмотра каждой серии «Ералаша»: где вы таких талантливых детишек находите? Родители на кастинги приводят?

– Да вы что! Какие родители! Они ведь воспринимают своих детей только как гениев. И никак не меньше. А «наших» я бы даже детишками не назвал – это настоящие профессионалы. Половина работала в мюзикле «Норд-Ост». Один из них даже пострадал во время захвата заложников. Слава Богу, живой остался.

– Но в первую очередь они дети. И какими бы они талантливыми ни были, их все равно нужно учить. За долгие годы существования «Ералаша» у вас наверняка выработалась система обучения?

– Конечно. Тем более что я категорически против любительщины. Помните сюжет «Вася, давай»? Там на школьной спартакиаде Вася бежит кросс, а рядом с ним бегает туда-сюда такой щупленький дружок, он «чемпиону» и пот со лба вытрет, и попить даст, а к финишу чуть ли не на руках несет. Так вот этот «Вася» совершенно не умел бегать. Ну не получалось у него ничего! Вся съемочная группа перед ним выплясывала: «Ты ногу так поставь, а руку туда отведи». Закончилось тем, что пригласили ему спортивного тренера. Так что учим и актерскому мастерству, и еще попутно каким-то вещам. И совсем не обязательно, что, когда ребенок вырастет, он сохранит свой талант. Это можно сравнить с мутацией голоса в подростковый период. Наступает момент, когда нашего маленького артиста, которому раньше все было совершенно до лампочки, вдруг начинает крючить и ломать. Иногда через некоторое время он восстанавливается и может играть дальше, а бывает, что и нет. А самое главное – они же растут, как бешеные. Поэтому их нужно быстро снимать.

– А как же опыт? Неужели он не помогает?

– Здесь, кстати, тоже есть определенная опасность: некоторые начинают работать на штампах. Короче говоря, взаимоотношения ребенок – режиссер – камера очень сложные и хитрые. Дети, например, могут прийти на съемочную площадку в плохом настроении. И нужно их как-то отвлечь. А в общем, замечательные у нас дети! Правда, идиоты: мозгов-то нету.

– Ну почему сразу идиоты?

– А разве не идиоты, когда из милиции звонят: «Дайте характеристику вашему обалдую»? Как к такому относиться? С нашими ребятами за время существования «Ералаша» чего только не происходило. Алеша Фомкин, который играл Колю Герасимова в «Гостье из будущего», уже умер: был законченным наркоманом. А ему ведь только тридцать лет всего было…

– А может, дети потому идиоты, что вот уже несколько десятков лет вы учите их в своем «Ералаше», как прогуливать уроки, издеваться над учителями?

– Это правда. Я школу никогда не любил за то, что там убивают в человеке личность. Свою первую учительницу искренне ненавидел. От нее у меня осталось серое воспоминание: она всегда одевалась только в серое. Звали ее Клера Александровна. Наверное, от Клеопатры. Но по виду – баба-яга Ивановна. Я на всю жизнь запомнил, как она поворачивалась задом к классу, задирала юбку и поправляла резинку на чулке. Это было страшное зрелище.

– Неужели нет учителей, которых вы сейчас помянули бы добрым словом?

– Ну, почему же? У меня в жизни было много хороших учителей. Но не в школе, а в кино. Я ведь в «Ералаш» пришел из большого кинематографа. А туда попал по блату. Вообще-то у меня техническое образование, но работать по специальности почему-то совершенно не хотелось. И мой отец, как культработник, попробовал устроить меня по блату на работу в сфере искусства. В результате я работал грузчиком на Киностудии Горького. Таскал мешки, выполнял подсобные работы. Я проводил на киностудии все свободное время. К тому же коллектив подобрался один – все с высшим образованием.

Потом меня заметили, взяли на картину «Варвара-краса, длинная коса». Так что мой первый учитель в кино – Александр Артурович Роу. Никогда не забуду, как он женщину-монтажера, с которой работал много лет, угостил конфеткой. Та развернула – пластмассовые половинки откинулись, и из них вылетел презерватив. Надо было видеть в тот момент эту солидную даму!

Потом я работал с Марком Донским. Он вообще был известным прикольщиком. Придешь к нему, поставишь, например, портфель, а дома найдешь в нем какой-нибудь рваный ботинок с кучей окурков. А еще он не мог пройти мимо ключа, торчащего в двери: обязательно замок закроет, а ключ унесет. Хорошо, если потом об этом не забудет и вернется освободить затворников…

– Вы у своих учителей подобным пакостям тоже научились?

– Раньше я часто всех разыгрывал. Например, у меня была искусственная муха для рыбалки. Я ею всех пугал. Как-то на одном сборище бросил ее в водку Леониду Якубовичу. Всех предупредил, что сейчас будет. А он вообще не большой любитель выпить. И вот представь себе эту картину: все, едва сдерживая смех, ждут, когда же Якубович выпьет содержимое рюмки и подавится, а он все тянет и тянет. Минут сорок нас изводил. Наконец Леонид Аркадьевич выпил и говорит: «Какая хорошенькая муха!» Весь кайф испортил!

– Опасные трюки в сюжетах «Ералаша» дети выполняют или в некоторых случаях вы их взрослыми заменяете?

– А у нас есть профессиональный исполнитель трюков – одиннадцатилетний мальчик. У него папа каскадер. Когда я стопятидесятый раз проверяю все перед съемкой, он мне говорит: «Ты думаешь, что я своего сына грохну? Я лучше, чем для себя, все просчитаю!»

– Ну, не всегда вам удается все точно просчитать. Помнится, когда-то пострадал Хазанов у вас на съемках…

– У него почему-то подобных историй много было. Мы тогда для него придумали такой трюк: он бросает апельсин, тот взрывается, после чего вылезает ободранный Хазанов и говорит на чистейшем итальянском языке: «Здравствуйте, дети, я ваш новый учитель!» Ну вот пиротехники взрывают апельсин, режиссер кричит: «Гена, пошел!» А Гены нет. Оказывается, у него загорелся костюм, и он сидел под столом и тушил его. Какой-то ужас!

– Кто ваш основной зритель – дети или взрослые?

– Для меня важно, чтобы каждый находил у нас что-то свое. Ну а если честно, я всегда делал «Ералаш» для себя. Основной критерий отбора сюжетов, актеров – мой личный вкус. Я хочу вернуть «Ералаш» в кинотеатры. Это ведь так хорошо – зрители в зале.

– Многие говорят, что раньше «Ералаш» был лучше…

– Разговоры на эту тему я слышу еще со времен второго выпуска «Ералаша». А это было (страшно подумать!) двадцать восемь лет назад! Фрейд говорил, что все закладывается с детства. Понимаешь? Все считают, что в детстве мороженое было слаще, а конфеты вкуснее. Поэтому и говорят: «Вот раньше был «Ералаш», а сейчас!..» И потом, не забывайте, что раньше не было «Городка», КВН, «Смехопанорамы» и т. д. Не считаю, что эти проекты «переиграли» меня, но они растерзали телепространство и зрителей. Но даже при таком положении дел я абсолютно уверен, что, если все каналы будут заполнены американскими боевиками и бесконечными мексиканскими сериалами, дети все равно включат «Ералаш». Ради этого мы и работаем.

– Приблизительно сколько серий в год выпускаете?

– Я вам скажу не приблизительно, а совершенно точно: двенадцать выпусков в год, то есть по одной серии в месяц. А это означает, что каждую неделю мы должны снимать один сюжет. Поэтому нагрузка очень большая.

– А как дети реагируют на звезд на съемочной площадке?

– Наши абсолютно спокойно. А вот в школах – другое дело. Когда снимали сюжет с Максимом Галкиным, нельзя было пройти по коридору, потому что все пришли посмотреть на артиста. Стояли в очереди к замочной скважине, чтобы хоть одним глазком взглянуть на Галкина!

– Многие из «ваших» детей становятся профессиональными артистами, когда вырастают?

– Слава Богу, не все. Зачем стране так много артистов?

– А звездной болезнью они не болеют?

– Всякое бывает. Иногда приходится их выгонять. Дело в том, что, как только появляется головокружение от успехов, они тут же начинают плохо работать. Сашу Лойе выгнал из-за того, что у него «крыша поехала». И до него такие болезные были, но у этого парня проблемы ярче всего проявились. Кто из нас потерял, не знаю. «Ералаш» жив. Саша еще годика полтора мог бы поработать у нас.