Лев Аннинский

– Лев Александрович, а нужны ли интеллигенты вообще в современном обществе, таком прагматичном и зацикленном на материальных ценностях? Или они всего-навсего «осколки разбитого вдребезги»?

– Интеллигенция нужна обществу, чтобы не забывало, что с ним было раньше, и понимало, куда идет. Интеллигенция выполняет функцию болящей совести. За это ее и прозвали в советское время «гнилой». Совесть и на самом деле должна болеть. Здоровой совести не бывает. Кроме того, интеллигенты – оберегатели общественной морали.

– Но современное общество напоминает дом Облонских, в котором «все смешалось». Вчера, как выразился бы Карл Маркс, человек принадлежал к пролетариям, а завтра он буржуа. Скажите, пожалуйста, есть ли какие-то устойчивые критерии, по которым точно можно отличить интеллигентного человека от неинтеллигентного?

– Для интеллигента нет универсальных характеристик. Как нет их, скажем, для христианина. Человек может соблюдать все 10 заповедей, но при этом оставаться номинальным христианином. Интеллигентностью можно назвать и умение слышать других, и определенную манеру поведения – условно говоря, когда ты ему в суп написаешь, а он тебе – ни в коем случае...

– А кроме супа – какие еще признаки интеллигентности?

– Великий русский философ Георгий Федотов дал следующее определение интеллигенции: «Это религиозный орден с отрицательным Богом. Отрицательный Бог – такой, которого человек не видит». Чем человек себя считает, тем он в конце концов и становится. Он ставит перед собой цель, формирует свой образ и начинает ему сознательно или неосознанно соответствовать. Если человек захотел стать интеллигентом, он и им станет, независимо от того, родился ли в профессорской или в крестьянской семье. Происхождение иногда помогает, иногда мешает. Но чаще всего от него ничего не зависит.

– Есть расхожее мнение, что интеллигенция – явление сугубо российское, появившееся в одночасье, в ХIХ веке, в связи с бурным развитием промышленности, ростом городов. В развитых странах «умственный» слой формировался постепенно, поэтому между российской интеллигенцией и западными интеллектуалами такая пропасть.

– Слово «интеллигент» само по себе русского происхождения. Кто первым его употребил? Считается, что Боборыкин, когда-то знаменитый, а ныне забытый писатель. На самом деле первооткрывателем интеллигенции в России был Василий Андреевич Жуковский, у которого в дневнике есть запись: «Вся интеллигенция оказалась на балу». Слово «интеллигенция» для него означало избранное общество. Потом интеллигенцию разбавили разночинцы. А в начале ХХ века в нее выбились представители пролетарского сословия, которые сами же вскоре стали ее гонителями. На Западе слово intellectual обозначает человека, занятого умственным трудом – наукой, творчеством. А у нас интеллигенция занимается размышлениями о Божьем бытии, рассуждениями о высшей справедливости. В общем, обо всем, чего нельзя подержать в руках, но очень хочется. В России дважды два не всегда четыре. Все приблизительно. Сквозь эту приблизительность и прорастала наша интеллигенция.

– Русскую интеллигенцию всегда отличал и яростный атеизм. Откуда в такой религиозной стране, как Россия, могли появиться атеисты?

– Это очень интересный вопрос. Писарев, Чернышевский и Добролюбов, как мы помним, были поповские дети. До 16 лет они твердо и яростно верили, а после 16 не верили ни во что – ни в общепризнанных богов, ни в личного Бога, ни в старцев с бородами. Но ведь вовсе безрелигиозных людей в природе не существует. Все верят во что-то. И атеисты – не те, кто может прожить без Бога, а те, которые везде ищут Бога, но не могут найти. Как сказал Толстой: «Бога нет, но что-то есть». Драма русской интеллигенции как раз и заключалась в том, что она знала, что «что-то» должно быть, но она не могла этого ощутить. Во всем виновата церковь. Духовные ценности в России всегда вырабатывала именно она. Но со временем подпала под влияние государства и стала неотъемлемой частью государственной машины, системы. А русский человек вообще в системе живет плохо, всегда рвется на волю. Ситуация с церковью оказалась для русской интеллигенции головной болью. Поэтому они порвали все отношения. И атеистическое мироощущение срослось с образом интеллигенции. Но теперь интеллигенты «перекрестились» и верят не в социальную справедливость, а только в высший разум.

– Вам не кажется, что в наше время число интеллигентов сокращается?

– И пусть сокращается! Интеллигент обязан понимать, что всегда будет гоним. Знай, на что идешь. Или перестань себя мнить интеллигентом, или привыкай к тому, что тебя будут истреблять.

– Потому что интеллигенты при любом строе лишние?

– Я не люблю слова «лишний». Сначала на Руси лишними, то есть изгоями, считались разбойники и юродивые, потом эту нишу заняли интеллигенты. Потому что они тоже не могли вписаться в систему, которая не принимает во внимание личность. Интеллигентское сознание вообще не позволяет слиться с кем-нибудь или с чем-нибудь. Для дворян он лишний. Для разночинцев – поскольку пошел в народ – тоже. Для пролетариата из-за ненависти к самодержавию, к царю они тоже были чужими. Церковники их ненавидели за «внецерковное христианство», мужики за это сдавали в полицию. Когда пришел к власти пролетариат, он назвал интеллигенцию «гнилой» и стал ее истреблять. Поэтому в России и сложился такой тип «лишнего» человека.

– Многие считают, что после распада СССР интеллигенции не стало вовсе.

– Я бы так не сказал. При советской власти стало понятно, что интеллигентов можно истребить. Ведь у советского человека нравственных принципов вообще не должно быть. Нравственные принципы, по словам Ленина, – это то, что выгодно пролетариату. Поэтому такая черта, как «интеллигентность», в списке типичных и желательных для советского человека отсутствовала. Но большевики понимали также, что без квалифицированных специалистов стране не обойтись. И власть приспособила интеллигентов. Назначила им зарплату в 120 рублей, полстакана сметаны на «шарашке» и включила в социалистическое строительство. И всем стало хорошо. Хотя уехавшие на Запад соотечественники говорили, что интеллигенция пошла на служение к бесу. Ничего подобного. Они верой и правдой служили народу, если даже и находились в оппозиции к власти. Вот в чем парадокс: без помощи интеллигенции рабочие с крестьянами социализма не построили бы. А социализм все-таки дал народу среднее нищее существование. В последние годы, став из советской снова русской, интеллигенция ищет себя, а заодно и национальную идею. Как только ее найдет, перестанет быть интеллигенцией, превратится в правящую элиту.

– Интеллигентный человек и деньги совместимы?

– Еще Черчилль сказал, что настоящий джентльмен в общий котел кладет гораздо больше, чем берет. Быть в России интеллигентом – то же самое, что в Англии джентльменом: жить для всех, для мира. Интеллигентный человек может что-то помочь понять и бизнесмену, и чиновнику, и политику. Но может и очень сильно помешать. Зная об этом, перечисленные господа продолжают к интеллигенции относиться с подозрением.

– Остается ли русский интеллигент исключительно городским персонажем?

– Интеллигенту очень сложно в толпе. Он в ней никогда не чувствует себя уютно. А в больших городах сегодня копятся как весь интеллектуальный потенциал, так и вся низовая жуть. Поэтому многие интеллигенты сейчас находятся в провинции, в сельской местности. Учителя, врачи – «новые русские земцы».

Справка «НИ»

Лев АННИНСКИЙ (Лев Александрович Иванов-Аннинский) родился в Ростове-на-Дону. Окончил филологический факультет МГУ. Автор многих критических, литературоведческих, художественно-публицистических книг о русской классической и современной литературе (Лесков, Шукшин, Трифонов и др.). Увлекается фотографией.