Ночной пилот

– Вас называют по-разному: журналист, телеведущий, драматург, режиссер. А как вы сами-то себя определяете?

– Я раб Божий, который занимается в этой жизни разными занятиями. А ко всему вами перечисленному я еще и детский писатель, потому что у меня вышла книга детских сказок. Кроме того, пишу сценарии к фильмам, которые снимают разные режиссеры. Всем этим я занимаюсь только потому, что мне это просто интересно! А еще, что для меня абсолютно принципиально, я работаю в холдинге ВГТРК, являясь лицом телеканалов «Россия» и «Культура». Кроме «Ночного полета» на телеканале «Культура», я еще веду на «России» программу «Дежурный по стране» с Михаилом Жванецким и Михаилом Задорновым.

– А что вас привлекает в театре?

– Театр – это дело сумасшедшее, и делают его сумасшедшие люди. Зарабатываю я там в четыре раза меньше, чем на ТВ. Расположением критиков не пользуюсь вовсе. И хотя мои спектакли собирают полные залы, меня терпеть не может театральная общественность. Никто из режиссеров, кроме Арцыбашева, меня не зовет. Но, несмотря на все плевки, я всем этим занимаюсь и буду заниматься, потому что это потрясающе интересно.

Вот, например, Валерий Золотухин страшно хотел сыграть Сальери, а Ирина Линдт – Моцарта, поэтому должен был найтись сумасшедший я, который придумал, как женщина может сыграть мужчину. Тут же нашлись какие-то деньги, и мы сделали спектакль… Вообще, работать в театре трудно и ставить спектакли трудно, но если люди это делают, значит у них есть потребность в самореализации.

– Как вы относитесь к своим критикам?

– А как я должен относиться к людям, которые испортили мне жизнь? Я раньше говорил, что мне на них наплевать, поскольку думал, что достаточно быть успешным у зрителя. С сожалением должен признать, что это не так, и критиками я побежден. Несколько раз на моих спектаклях были крупные режиссеры, которые потом с удивлением говорили: «Надо же! Нормальный спектакль!». Но это ничего не меняет.

Да, еще я один «проступок» совершил, когда был членом жюри «Золотой маски». Я просто рассказал, как там все происходило. Как после проведенного голосования все еще раз переголосовывали, потому что решили, что нельзя обижать двух выдающихся режиссеров. В результате присудили им первые премии: одному – за лучший спектакль, другому – за лучшую режиссуру. Я тогда публично удивился: что же все-таки лучшее, режиссер или его спектакль? После этого между мною и «Маской» возникла просто стена. Потом в одной газете я прочитал: «Максимов начал репетировать очередной плохой спектакль». Заметьте, я еще только начал, а критику уже все понятно. Бороться с этим бесполезно. Если бы не помощь артистов, которые меня проталкивают, и не помощь Арцыбашева, у меня был бы, наверное, нервный срыв.

– А сегодня у вас есть какие-либо театральные планы или вы всецело поглощены телевидением?

– Среди прочих у меня есть мечта – поставить спектакль «Борис Годунов» с Константином Аркадьевичем Райкиным в главной роли. У меня с ним прекрасные отношения, но я отлично понимаю: приди я сейчас к нему с предложением, он вежливо и интеллигентно мне откажет, даже не видев ничего из того, что я поставил. И с Калягиным то же самое. Он окружен мощной литчастью, которая состоит из тех самых критиков. А распахнуть двери напрямую, мол, «здрассте, Сан Саныч», я не могу. Может быть, недостаточно настойчив… Я теперь вообще с трудом что-то предлагаю, потому что заранее знаю реакцию людей, пока они не видели моих спектаклей. Уж такой мне театральная общественность создала имидж: человека, который занимается не своим делом, да к тому же сидит в телевизоре.

– А вы не пробовали пригласить ваших обидчиков в этот самый телевизор и выяснить отношения?

– А зачем? У меня же есть спектакли, которые очень хорошо принимает публика. Пожалуйста, пойдите и посмотрите. Чем я еще должен доказывать? Словами? Слова ничего не значат. А потом, я ведь не могу посвящать эфир себе. Эфир для меня – это такое живое существо, и если к нему относиться неуважительно, он обязательно отомстит.

– А кого вы приглашаете в программу, и бывает ли, что люди сами просятся?

– Вообще-то, чтобы попасть в «Ночной полет», человек должен что-то значительное совершить в жизни. А просятся все время и на каждой тусовке! На днях мне позвонил человек и спросил: «Не хотите ли вы со мной побеседовать? Я готов заплатить столько-то». Я отвечаю, что взяток не беру, в ответ слышу недоверчивое: «Да ладно вам!». И так сплошь и рядом, и почему-то всегда с одинаковой интонацией. Это у них называется «на коммерческой основе». Или, например, звонок: «Здравствуйте, я известный композитор Пупкин, пригласите меня к себе…».

– И что же вы отвечаете в таком случае Пупкину?

– Да выкручиваюсь как-то. Большое спасибо, говорю, мы обсудим, у меня есть замечательный продюсер Анатолий Григорьевич Малкин, без него я такой вопрос решить не могу. И Малкин это знает и смеется над этим. Но иногда и нам кого-то уговаривать приходится…

– А есть люди, с которыми вам еще не удалось поговорить?

– Конечно! Есть люди, которые вообще не дают интервью! Я мечтаю поговорить с Юлией Борисовой, с Владимиром Путиным, с Мариной Нееловой, с Сергеем Шойгу. Недавно попробовал составить список людей, которые никогда не были в «Ночном полете» и которых стоило бы туда позвать. И остановился на цифре 600.

– Тем не менее вами преодолен уже тысячный рубеж «полетов». За налет тысячи часов летчикам присваивают специальный знак. Не надоело ли этим заниматься?

– Однажды, когда еще работал в газете, беседовал с одним фронтовым летчиком, и он сказал, что у них там все было просто: сколько раз ты вернулся живым, столько и считается вылетов. У меня от эфира такое же ощущение. С другой стороны, а чем бы я еще занимался вечерами, если бы у меня не было этой передачи? Ну сидел бы где-нибудь и так же разговаривал с людьми. Прихожу к выводу, что мой образ жизни такой, и он мне нравится.

– То есть ваша работа для вас равносильна отдыху?

– Общение с собеседником в целом занимает час, но сконцентрированность чрезвычайная. За этот час ты настолько проникаешься к человеку, что тебе хочется продолжить знакомство. Но потом он уходит, и ты вдруг понимаешь, что уже больше никогда с ним не увидишься. Вот это для меня, наверное, самая тяжелая вещь, которая приносит какое-то чувство досады, что ли. Только что встретились, и – все... Как же так?! Да, так было тысячу двести раз подряд.

– Многое пришлось менять в программе за семь лет ее существования?

– У нас изменился формат в сторону новостей о самых главных культурных событиях, благодаря чему она выжила и только выиграла. Нашим девизом стало: «Новость – это только повод поговорить о вечном». Кроме того, у нас появились новые рубрики. Например, «юбилей», когда люди приходят в ночь перед своим днем рождения. Так пришли Владимир Познер, Лев Аннинский, обещал прийти руководитель «Ералаша» Борис Грачевский. Или рубрика «премьера», когда выходят новый концерт, новая книга, новый спектакль.

– Есть ли новые проекты у вас лично на телевидении?

– Я не могу раскрывать всех секретов, но могу сказать, что телекомпания АТВ готовит два абсолютно новых проекта с моим участием. Один – это интеллектуальная игра, которую мне решил доверить Анатолий Григорьевич Малкин. А вторую передачу я придумал сам. Отчасти она будет похожа на «Ночной полет», но выбор моих героев будет весьма определенный и, думаю, очень удивит всех. «Пилотные» выпуски обеих программ должны быть сняты до конца апреля. А дальнейшая судьба уже зависит от того, купят их наши телеканалы или не купят. Ведь АТВ – это только производящая компания.

– Как вы относитесь к утверждению, что сейчас все каналы похожи друг на друга?

– На самом деле это ничего общего с реальностью не имеет. 1-й и 2-й каналы абсолютно разные! Даже в новостных выпусках говорят по-разному и про разное, а уж 3-й канал – тот вообще другой! Они ведь борются друг с другом, конкурируют – к примеру, кто круче боевик запустит. Мне кажется, что телевидение просто становится менее политизированным, но некоторым людям это кажется ужасным. Их ведь очень много – людей, которые свою жизнь и карьеру связывают с политикой. Вот, мы с Михал Михалычем Жванецким на Российском канале делаем программу «Дежурный по стране», и когда Жванецкий что-нибудь такое скажет, я про себя думаю: все, это точно вырежут! Но ничего не вырезается. Даже когда он высказывает некомплиментарные мнения в адрес правительства. Более того, это позиция главы ВГТРК Добродеева: Жванецкий должен быть на государственном российском канале! Я не знаю более свободного человека, чем Михал Михалыч, он человек абсолютно неуправляемый. А Задорнов? Тот вообще человек «без крыши». Я считаю, что телевидение перестало быть политизированным, потому что большинству людей надоело смотреть политические вещи. Вот я семь лет веду прямой эфир, и за эти годы мне никто ни разу не делал ни одного замечания. Никто на меня не влиял – мол, скажи так-то или не говори того-то. А ведь ко мне приходили разные люди, в том числе и политики. Но когда меня спрашивают, могу ли я поругать Путина, я отвечаю: «Могу, только я должен знать: за что и зачем?».

– И все же что сегодня для вас значит «Ночной полет» в прямом эфире?

– Все просто. У меня за день накапливаются вопросы, на которые мои собеседники отвечают. Ну надо же советоваться с умными людьми? Это уникальная возможность! Я по-разному могу относиться к телевидению, но не могу не понимать, что должен быть за все благодарен только ему. Поразительно, какое количество невероятных людей я видел! Вайда был просто немыслимый, Морис Дрюон – удивительно светлый, из наших – Спиваков, Башмет. Я согласен с Дибровым, который однажды сказал: «Это такие люди, которые меня вообще могли бы не знать, а они еще со мной и здороваются». Это абсолютная правда, и это дорогого стоит!